Не может же она в самом деле злится?
Альфы на эмоции не способны. Так говорит доктор Фолс. Все, что говорят доктор Фолс и капитан Пай — истина.
Так ей когда-то сказали доктор Фолс и капитан Пай.
— Мама обиделась, что я сама вызвалась. Плакала, спрашивала: «Почему?» А я вспомнила, с какой гордостью про тебя рассказывал твой младший брат, и решилась. Тем более твоей семье за тебя премию выписали через полгода. Моим может тоже что-то перепадет. Ах, ты же не знаешь! Папе два пальца отрезало в результате сбоя на заводе. Одного из роботов переклинило, заискрило, отец по глупости рванул к аппарату, в котором робот застрял, но тот сам дернул «руку», да с такой силой, что вырвал лезвие диска. Диск полетел в отца. К счастью, ему повредило только два пальцы и немного — бедро. Он теперь новую работу ищет. Так что лишние деньги родне пригодятся. Твоим вот хорошую премия дали, я помню.
Премию, вот как. Она не думала об этом. Ей было… все равно.
У альф не бывает родственников. Не бывает привязанностей. Не бывает чувств. После того, как ее выдернули из толпы, потому что она подходила по каким-то там важным критериям, и подсадили ей это, она никогда не интересовалась семьей.
Потому что это больше не она. Симбионты имеют эгочеловеческие документы, но это иллюзия.
Настя умерла там, на белом операционном столе. Когда края надреза в районе сердца раскрыли и посадили в ее плоть это. То, что убило в ней все человеческое. Но сделало ее выносливей, быстрее, сильнее. Настя мечтала о собственной пекарне, рыцаре на черном гравилете и троих детях. Симбионт Альфа-192-5… нацелена на беспрекословное выполнение приказов. И только.
Внутри жгло. Под сердцем. Ядро, вшитое в нее восемь лет назад, пульсировало, словно перед боем.
Элла не унималась.
— Это же как стать частью увлекательного романа! Ну, вроде тех, что ты читала, помнишь? Про расследования всякие. Самому стать героем! Ведь каждому хочется оказаться на месте великого детектива или прославленного воина!
Ей не хотелось. Настя просто любила разгадывать головоломки. И только. Все, чего она желала — тихой мирной жизни, посвященной повседневным заботам. А потом пришли люди в форме и сказали «так надо». Мать плакала, младшая сестра хваталась за ее юбку, а брат стоял, вытянувшись в струнку — он мечтал о военной карьере с детства.
Ей было пятнадцать. Она всего два раза целовалась с Паулем из дома напротив, страдала из-за несданного по физподготовке зачета и мечтала накопить деньги на красивое платье к шестнадцатому дню рожденья.
Офицер в черно-зеленой форме сказал «решение Совета» и увел ее из квартиры прямо в латанном домашнем переднике.
Так бывает — «подходящих» людей выцепляют из толпы и забирают на благо второй Родины. Зеену же должен кто-то защищать. Несмотря на холодный климат на этой планете типа Земля много полезных ископаемых и благоприятные условия для размножение некоторых редких растений и животных. Так что желающие пограбить или даже полностью завоевать планету всегда найдутся. И с ними должен кто-то бороться.
Так объяснял старый офицер с золотыми кружочками медалей на груди. Она в ответ плакала и отказывалась подписывать бумаги. В какой-то момент офицеру это надоело, он схватил ее за руку и, обмакнув палец в чернила, просто поставил на документ отпечаток ее пальца.
Через день ей сделали операцию. В грудь под сердце засунули что-то шершавое и холодное, это нечто тут же вцепилось в нее своими жуткими синими нитями — и невыносимая острая боль пронзила ее тело, на какое-то мгновение выключая сознание…
Это было последнее, что чувствовала Настя.
Альфа-192-5 не способна что-либо чувствовать. Она фиксирует данные: температура такая-то, потеряно крови столько-то; объект будет мешаться/ поведение объекта оптимально для проведения операции и т. д. Официально симбионты по-прежнему считаются эголюдьми, им даже выдают награды или выносят порицания, но по сути… за нее всегда отвечает ее куратор — капитан Пай, за других альф — их кураторы.
— … А у вас здесь как-то пусто.
Зато этажом ниже очень многолюдно. Эту дуру стоило бы туда сводить, но… альфе нет дела до посторонних объектов.
Она отправила отчет доктору и выключила виртбук. Завтра ей выдадут новое задание или скажут, сколько дней уйдет на реабилитацию. Но лучше первое.
— О! Я тебе мешаю работать? — девчонка, успевшая расположиться на кровати, поспешно вскочила. — Извини! То-то ты такая недружелюбная! Я тогда лучше попозже зайду! — она направилась к двери легкой походкой эгочеловека, уверенного в своей правоте и счастливом будущем. — И… знаешь, я очень рада тебя видеть, Настя!
Дверь закрылась, ставя точку в диалоге, которого по сути, не существовало.
Глава 4
Двигателя космического корабля мерно гудели, лишь изредка сбиваясь с ритма. За иллюминатором чернело бесконечное пространство космоса: пугающее и красивое одновременно. Ни бояться, ни восхищаться альфы не умеют, и женщина с пшеничными волосами смотрела на космос недолго и без каких-либо эмоций. Сейчас звуки занимали ее гораздо больше визуальных наблюдений. Глаза давно оценили все увиденное, а вот уши слышали намного больше, в том числе звуки за пределами видимости. Например, она знала, что третий двигатель имеет неисправности и периодически «потрескивает». Вот только пока было непонятно, поможет это операции или повредит.
Заложников было около пятнадцати. Человеческое мясо ценилось у грензарцев как изысканнейший деликатес, у шаармов еще не отмерла работорговля, так что шпхуты — космические пираты, обитающие в зоне астероидного пояса Якито, соседствующего с планетами грензарцев и шаармов, активно занимались продажей эголюдей и тем, и другим. Высокие, под два с половиной метра роста, с выпирающим позвоночником, делающим их горбатыми, с раскосыми глазами и тяжелой челюстью, они были гуманоидами, что не мешало им промышлять продажей своих собратьев соседям. Пятнадцать испуганных пленников сторожили трое пиратов, вооруженных всего лишь обычными пистолетами, созданным по образцам огнестрельного оружия докосмической эры. Действовать было рано, и альфа, одетая, как и все здесь в широкие темные штаны и длинную желтую рубаху до колен, сидела к охраняющим боком, опираясь спиной на одну из колонн и частично спрятавшись за высокой дородной женщиной в расшитой алыми цветами рубашке. Женщина прижимала к объемной груди то ли дочь, то ли сестру, трясущуюся от страха, и иногда звучно всхлипывала, чем привлекла внимание шпхутов. Один из них не выдержал и наклонился к товарищам, бурно что-то доказывая. Те немного поспорили, посмотрели внимательно на пленников, опять поспорили и наконец одобрили план соплеменника. Альфа плохо знала шпхутский диалект, так что вычленила из разговора только фразу: «все равно сожрут». Пират подошел к пленникам и ткнул стволом в дородную женщину:
— Ты. Ыды.
Молодая девчонка сначала вцепилась в материн подол, а потом, когда взгляд больших раскосых глаз перевели на нее, так же резко его отпустила. Нетерпеливый шпхут схватил пленницу за длинные золотистые волосы, и потянул, заставляя подняться. Девчонка испуганно отпрянула к колонне, чтобы ее ненароком не зацепило. Женщина запричитала, сначала неразборчиво, потом яснее: «Я сама! Сама!» Шпхут выволок добычу в коридор, после чего девчонка, оставшаяся без защитницы, сжалась в комочек и спрятала лицо в ладони.
Рано.
Нутро было холодно, как всегда. Сердце билось мерно. Лишь в голове проносились странные обрывки мыслей, казавшихся альфе чужеродными. Она не умеет чувствовать. У нее может быть таких мыслей. Не может. Флэшка не обнаружена, а значит, нет смысла начинать действовать.
Рано.
Альфа прикрыла глаза.
Боль. Ее отголоски — бледные, слабые, но все же ощутимые, растекались по телу от двух сломанных ребер до пореза на бедре. Да, пираты сочли бесстрастно наблюдающую за ними женщину опасной и для профилактики врезали ей пару раз прикладом. Симбионта вполне устроило такое положение вещей. Боль позволяла чувствовать окружающую действительность четче, ярче, осмысленней.