– Вы шпионили за мной!
– Правильнее было бы сказать – наблюдал.
Габи в растерянности тряхнула головой.
– Но зачем?
– Ваш дед хотел знать все о своей вновь обретенной внучке.
– Но я ведь не кровная родственница.
Эстрадо небрежно пожал плечами.
– Для него это не имеет значения.
– И именно поэтому он послал вас шпионить за мной? Прекрасно! – Габи постаралась презрительно улыбнуться.
Едва ли осознавая, что делает, Габи вскочила на ноги и подошла к каминной полке. Две голубые лошадки из венецианского стекла были немного сдвинуты с места, и она осторожно, пальцем, вернула их назад. Когда она повернулась к Эстрадо, тот все еще смотрел на нее.
– В любом случае, – решительно заявила Габи, – я, по-видимому, не смогу с вами поехать! У меня пациенты, которых надо принять на следующей неделе и…
– Ну, если судить по вашей готовности открыть мне дверь и распахнуть восхитительный, – он скользнул взглядом по стройной фигуре Габи, явно провоцируя ее и увеличивая закипающую в ней обиду, – купальный халат… Вы могли бы позвонить миссис Вудворт.
– Дафни? Вы и о ней знаете?!
– Безусловно. Это ваша помощница, которая по семейным обстоятельствам работает только во второй половине дня. Но в случае крайней необходимости…
Озадаченная его осведомленностью, Габи пристально посмотрела на Эстрадо, который небрежно откинулся на спинку дивана, вытянув вдоль нее руку и закинув ногу за ногу.
– Вы действительно все успели разузнать, – сухо сказала Габи.
– Думаю, что да.
Во внезапно установившейся тишине стали слышны привычные звуки воскресного утра. Разносчик газет фальшиво насвистывал популярную песенку. Кто-то заводил машину. Салли, пятнистый боксер соседей, живущих ниже по улице, лаял, вероятно, по дороге в парк… Все было, как всегда, и только в ее доме было необычно и тревожно. Словно незаметно захлопнулась ловушка, сомкнулись стальные челюсти.
– Послушайте. – Голос Габи снова звучал хрипло, и она откашлялась. – Я не знаю, что вам рассказал обо мне мой дед…
– Совсем немного! И вообще всего несколько дней назад он даже не знал о вашем существовании.
– Ну, тогда позвольте мне просветить вас, сеньор. – Габи на мгновение остановилась, но затем взволнованно продолжила: – Его приемная дочь Елена приходится мне приемной матерью. Она была подругой моей родной матери. Обе они из Венесуэлы, обе вышли замуж за англичан, обе жили в Лондоне. Поэтому, полагаю, у них было много общего. Мои родители погибли во время кораблекрушения, когда мне было всего несколько месяцев. Они не имели близких родственников – ни здесь, ни в Венесуэле. Поэтому Елена и ее муж, у которых не было своих детей, удочерили меня.
– Понятно. – Что-то в его голосе заставило Габи поднять взгляд, и она успела заметить, что в мрачных глазах мужчины мелькнуло выражение, которое у любого другого человека означало бы сострадание.
– Хотя она никогда не скрывала от меня правды, я считала ее своей матерью, глубоко любящей меня матерью. И именно поэтому, – добавила она вызывающе, – у меня нет никакого желания встречаться с ее отцом.
– Вы вполне уверены в этом, сеньорита?
– Вполне. И позвольте объяснить вам почему. Когда Елена убежала из дому, чтобы выйти замуж за небогатого англичанина, ее отец написал, что никогда не примет ее обратно, не хочет говорить с ней и с этого момента она – не его дочь. Только одно письмо – и больше ничего. Я нашла его в прошлом году после смерти Елены.
Лицо Габи исказилось, и на мгновение она прикрыла глаза.
– Но все-таки у нее осталось утешение – этот нищий англичанин.
Габи взглянула на Эстрадо и уловила в его глазах загадочное выражение.
– О нет, на самом деле нет, – голос Габи сломался. – Ее замужество оказалось неудачным. Он бросил ее, когда я была еще ребенком.
– Ваш дед ничего не знает об этом.
– Вы хотите сказать, что он не хочет этого знать, не так ли? – Габи не могла скрыть обиды.
– Но почему же Елена не написала ему?
– Вы хотите спросить, почему она не попросила у него прощения? Нет! – Габи вскинула голову и встретила его взгляд. – Те, кто помнят моего деда, говорили, что он гордый и непреклонный человек. Я думаю, что и у Елены было немного его упрямства.
– Г-м-м. Но это не должно распространяться на ее приемную дочь.
Она пожала плечами.
– Возможно. Но в любом случае, сеньор Эстрадо, вы должны понять, что я не хочу с ним встречаться.
– Это правда, ваш дед всегда был немного, как бы это лучше сказать… авторитарен, но вы увидите, что с годами он стал добрее.
Габи стукнула рукой по подлокотнику кресла.
– Ничего я видеть не хочу. Я уже сказала вам, что не могу уехать и никуда не поеду. – Она судорожно вздохнула. Что же это такое случилось с ней, обычно такой спокойной и уравновешенной? – Поймите, я не хочу создавать для вас проблемы. Я напишу деду письмо, из которого будет ясно, что вы нашли меня и…
– У вас очень милая квартира.
– Что? – Габи посмотрела на Эстрадо отсутствующим взглядом. – Ах да, спасибо.
– И так удобно, что ваша клиника размещена в этом же доме.
– Да… да. – Габи осторожно взглянула на него. В мягком голосе мужчины прозвучало нечто такое, что заставило ее насторожиться.
– Насколько мне известно, ваш договор об аренде истекает через шесть недель.
Габи настороженно улыбнулась.
– Есть ли что-то, чего вы обо мне не знаете?
– О, много чего, сеньорита Холм. Но дайте время, и я уверен, что буду иметь удовольствие раскрыть ваши самые интимные секреты. – И когда губы Габи сжались от ярости, он продолжил: – И конечно же, вы тоже многого не знаете обо мне.
– Уверяю вас, сеньор Эстрадо, что не существует ничего, что интересовало бы меня относительно вас.
– Даже то, что Питер Троят мой старый знакомый?
– Вы знаете моего домовладельца? Но вы не можете!.. – слова вырвались у Габи помимо ее воли.
– Боюсь, что могу. Вы же понимаете, что недвижимость в Лондоне – только небольшая часть его бизнеса. Он работает везде. Недавно у меня появилась возможность подбросить ему одно дельце… И он очень мне за это благодарен.
Габи пристально смотрела на побелевшие от напряжения кончики стиснутых пальцев. Затем она снова подняла глаза на Эстрадо, и его взгляд вызвал у нее легкую дурноту. Это был взгляд дикого кота, выпустившего когти и готового напасть на беззащитную жертву.
– К-кто вы? – прошептала она.
– Вы сами сказали, сеньорита, что я – посыльный вашего деда. – Его холодные серые глаза снова издевались над ней. – Да, Питер был очень благодарен мне и сказал, что стоит мне только попросить, и он в любое время вернет мне долг. Поэтому, когда я повидался с ним вчера, то…
Он замолчал, выразительно разведя загорелые руки с тщательно ухоженными пальцами.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – отчетливо произнесла Габи. – Вы имеете в виду, что если я не соглашусь поехать с вами, то мой договор об аренде не будет возобновлен?
– Как быстро вы все схватываете!
По телу Габи пробежала дрожь. Она чувствовала себя рыбой, беспомощно бьющейся на крючке и пытающейся спастись, пока искусный рыболов неумолимо тащит ее к берегу.
– Но он же обещал мне!
– Ну, видите ли, – в голосе Эстрадо слышалась бесконечная печаль, – обстоятельства меняются.
– Да, я вижу.
Габи произнесла это автоматически, пытаясь мысленно заглянуть в будущее. Она долго искала эту квартиру, расположенную в тихом районе, почти в центре. Здесь было так много гостиниц и офисов, поставляющих ей пациентов. И почти идеальных размеров приемная на первом этаже… Что она будет делать, если лишится этой квартиры? Взгляд Габи скользнул по пушистому ковру мягких голубых и зеленых тонов, по обломкам окаменелых сосен, которые она коллекционировала, бледно-золотистое дерево которых словно светилось. Наконец ее взгляд остановился на человеке, который расположился напротив и смотрел на нее, словно рыбак, готовый подсечь свою добычу.