Оборотни плохо подвергались действию лекарств. Благодаря усиленному метаболизму, медикаменты, как и алкоголь, выводились из организма в течение нескольких часов. Но на некоторое время, облегчить страдания было можно. Врачи-веры прекрасно знали об этом, поэтому в их аптечке были только самые сильные вещества – эффект от других пациент мог просто не почувствовать.
Она обрезала края незаживших тканей, пришивая их друг к другу, чтобы заживление происходило быстрее. Тонкие пальчики с коротко обрезанными ногтями мелькали с огромной скоростью – рана заживала буквально на глазах. Медленнее, чем обычно, ведь пациент потерял много жидкости, но достаточно быстро, чтобы нужно было подрезать края. После превращения всегда так – все срасталось в течение считанных минут. Если бы не Конхенн, то этого оборотня не удалось бы спасти, в этом Кэт была уверена.
– Помочь? – К ней подошел темноволосый сидхе.
Поразительно красивый мужчина. Его запах – ветер, природа, пашня, секс, хлеб, зеленый лес – проникал в мозг, заставляя пробуждаться давно забытые воспоминания, от которых хотелось плакать. Он наклонился и длинная прядь цвета каштанового дерева упала вниз, ласкающим движением скользнув по белому врачебному халату. Просто ходячий секс какой-то…
– Нет, спасибо, – пробормотала она.
– Док, у девушки пропало кровотечение, – окликнул ее Павел, – остальные показатели в норме.
Хорошо. Просто замечательно. Кэт мысленно перевела дух. Правда была в том, что она совершенно не представляла себе, как лечить сидхе. Если бы это был просто человек, то шанс, что она выносит ребенка, был бы очень маленьким – но был. Девушка-вер ребенка точно не выносит – плод держался только до первого превращения. А вот сидхе…
– Дай ей витаминную смесь пока, – решила рискнуть она, – доза чуть больше, чем у людей. Пол-кубика будет достаточно.
Врач говорила и думала, действуя автоматически. Пальцы проворно сшили все возможные ткани, оставив розовую зарастающую рану, которая совсем скоро покроется новой кожей. Кэт использовала растворимые волокна, зная, что организм все равно отторгнет инородную ткань и попытается, так или иначе, вывести ее наружу после полного заживления. Посмотрев на проделанную работу, девушка мысленно себя похвалила.
– Ты хорошо справилась, – Конхенн присел рядом, озвучив ее собственные мысли.
Обнаженный до пояса, в человеческом теле он пах, как животное и был чертовски сексуален. Мускулистый, синеглазый, светловолосый, как бог греческого пантеона. По крайней мере, такими ей представлялись боги в институте на курсе общей истории. И полная копия своего брата. Его кожа чуть светилась, а на запястьях сверкали яркие черные татуировки. Интересно, все сидхе такие?
– Ты тоже замечательно все сделал, – кивнула она, внимательно рассматривая собеседника.
Маккон присоединился к ним, сев напротив близнеца. Теперь на нее смотрели оба. Кэт понимала, что неприлично так пялиться на других, но ничего не могла с собой поделать. Нет. Они были не просто светловолосыми. Пряди шли тонким полосами, от ярко-белой до желтой, как хлебный колос. С вкраплениями солнечно-золотистого. И глаза, яркие, лазурно-небесные, с золотыми и серебряными полосами от зрачка, будто миниатюрное солнце. Такого не бывает, пронеслось у нее в мозгу. Близнецы были красивы, но теперь что-то изменилось. И Конхенн, и Маккон… они стали другими.
– Спасибо, – улыбнулся Кон в ответ.
У Катерины перехватило дыхание.
– Носилки, – голос оказался слишком тихим, поэтому пришлось откашляться. – Носилки! Едем в клинику!
Глава 25
Над ним возвышалась темная громада дерева, уходящая ввысь тяжелыми искривленными ветвями, а вокруг была бесконечная белая пустыня. Снег крупными хлопьями падал на землю, устилая пространство будто скатерть. Тишина – тяжелая, почти звенящая, давила на уши, привыкшие к постоянному шуму вокруг. Он знал, что спит. В реальности зрение было потеряно уже давно, и по-своему мужчина с этим уже смирился.
– Красиво, верно? – Женский голос резонировал, – бесконечность спокойствия.
Казалось, с ним говорит уйма женщин сразу. Девочка со звонкими тонкими колокольчиками смеха, девушка с нежными напевными нотками, леди с бархатным звуком, старуха с неизменным скрипом в голосе… Если бы он напрягся, то смог бы услышать любую из них по отдельности, или как сейчас – всех сразу. Эккарт знал, с кем говорит, несмотря на почти прошедшую тысячу лет. Преклонив колено, оборотень оперся ладонями в покрытую замерзшей водой землю и наклонил голову вниз. Богиня требовала соответствующего к своему сану отношения. Даже если она решила в прошедшие столетия не обращать на свою паству внимания.
– Даже Боги спят, – ответила она на его мысли.
Даннан, как обычно, не утруждала себя выслушиванием устного ответа, выуживая мысли прямо из головы собеседника. Ожидала Богиня только в одном случае – когда ответ лежал на поверхности и до него нужно было додуматься самостоятельно. Или она так хотела. Таких случаев было мало, но они предполагали непростые решения. Но это не было самым страшным в общении с Дану. Краем глаза Эккарт следил за снегом, падающим на землю возле его ног. Снежинки соединялись в крупные хлопья и, кружась, опускались на землю в медленном танце. Собираясь в стайки, они создавали гладкий узор. Так казалось. На самом деле, это было бесконечное скопление мелких деталей. Каждая на своем месте.
– Я устала решать за своих детей, – продолжила она, подойдя чуть ближе, – и решила дать вам немного времени. Некоторые потратили его с умом, некоторые не научились ничему. Я рада, что ты из первых. Помнишь, о чем мы говорили в нашу последнюю встречу?
Эккарт кивнул. Конечно, он помнил. Как можно забыть, о чем с тобой говорит Бог?
– Ты молчалив сегодня, мой воин, – в голосе Даннан послышалась улыбка.
– Я не знаю, что сказать, Божественная, – просто ответил мужчина.
В какой-то мере он ответил правду. Несмотря на кажущееся внешнее спокойствие, все чувства внутри смешались. Боги же не приходят просто так? Он был мертв? Или Даннан хочет от него вступления в новую сделку? Богиня отличалась практичностью и вполне могла предложить ему что-то неординарное, о чем сам Эккарт даже не догадывался. Впрочем, иметь с ней дело было гораздо лучше, чем с Рогатым Богом. Все-таки она подарила ему жизнь с Фир.
– Как всегда, недоверчив, мой волк, – послышался шорох ткани, когда она покачала головой. – Встань, прошу тебя. Но помни об условии. На Богов нельзя смотреть в упор.
Он помнил. Богиня носила длинный балахон с капюшоном, скрывающий ее почти полностью. Этому была своя причина. Впервые увидев Дану, Эккарт заметил ее облик боковым зрением. У нее был миллион лиц. Они плыли и менялись. Одна богиня и тысяча женщин сразу – от древней старухи до юной девочки. Оттолкнувшись от земли, Эккарт заметил, что снегопад прекратился. Его взгляд против воли взметнулся вверх, остановившись на кромке воротника Даннан.
– Молодец, – одобрила она.
Радовалась она тому, что Эккарт остановился, поборов искушение? Или, наоборот, тому, что попытался поступить по-своему, взглянув на ее лицо? Однозначного ответа у оборотня не было.
– Ты хорошо служил мне все это время, – начала она, – и я хочу сделать тебе подарок. Скажи мне о своем желании.
В голосе Богини ощущалась торжественность момента. Когда будешь решать, помни о том, кто был твоими глазами, правильно? Он помнил. Снег начал таять, образовывая нежную, но твердую кромку. Влага ощущалась так реально, что не будь Эккарт уверен, то заподозрил бы, что все это отнюдь не сон.
– Я хочу, чтобы моя Фир была здорова, – произнес он, – чтобы наш ребенок родился здоровым и в срок. Вот, чего я хочу.
– Не зрение? – уточнила Дану, – такой шанс может не представиться еще раз.
На лице Эккарта появилась улыбка. Она знала, читала в его сердце. Но все равно переспрашивала.
– Нет, – твердо ответил он, – жизнь для моей женщины и ребенка.
– Да будет так!
Ее голос был громким, даже слишком. Разнесшись вокруг, будто огромная взрывная волна, звук изменил все. Остатки снега превратились в ручьи, под ногами захлюпала грязь. Запах весны – клейких набухших почек, мокрой почвы, едва проклюнувшейся травы – послышался ему. Вдалеке тонким голоском запела одинокая птица.