— Повернись спиной, потом медленно боком. Я хочу вспомнить какая ты красивая сука и насладиться тем, что ты принадлежишь только мне.
Волна его боли ударила по мне такой же взрывной волной. Я словно ощутила, как он там лежит, беспомощный. И, наверное, это единственное для него удовольствие — заставить меня страдать, заставить меня ощутить себя тряпкой, вещью. Которая принадлежит ему и что он имеет власть даже будучи в таком состоянии.
— В тумбочке внизу лежит твой подарок. Достань его.
Никакого предвкушения, видя как сверкают похотью и яростью его глаза я понимаю, что подарок мне не понравится, но еще и не подозреваю насколько.
Я достала из нижнего ящика пакет с картонной коробкой, а когда развернула ощутила как внутри все каменеет.
— Большой и толстый двойной член для моей невесты. Сразу в две дырки. Мой сейчас не стоит от лекарств и неизвестно когда встанет, а я хочу, чтоб ты ощутила всю полноту первой брачной ночи. Выеби себя этим членом. Трахай пока не кончишь. Ты получишь награду, обещаю. Если выполнишь.
Тяжело дыша смотрю на проклятое дилдо с моторчиком. Его заботливо зарядили, и оно было готово к использованию.
— Смазку не взял. Но я думаю ты справишься. Да, моя девочка? Ты же повеселишь своего мужа, ублажишь его?
К горлу подкатила волна тошноты и все внутри замерло. Это было не просто унижение. Это было нечто гораздо более мерзкое.
— Я жду. Не зли меня. Этот брак может стать для тебя самым настоящим бессмысленным пеклом, если ты не будешь мне подчиняться.
Лицо исказилось от боли и на глаза навернулись слезы. Я знала, что он имеет ввиду. Он намекает на дочь.
Это был час насилия. Самый жуткий и мерзкий час в моей жизни, когда я сама себя унижала, причиняла себе боль, покрывалась потом, стонала, потому что меня заставляли стонать, трахала свое тело проклятыми резиновыми пенисами, которые были настолько огромны, что не влезали в меня. Вместо смазки приходилось использовать свою слюну. А он командовал.
— Соси, трахай, снова соси. Стань раком. Вгони его в глотку. Трахай себя пальцами. Когда ты уже кончишь, сука?!
Это был жуткий оргазм. Болезненный, выстраданный, вымученный. Он не принес наслаждения, он ничего не принес кроме разочарования и слез. Я распласталась на полу и плакала, вздрагивая от мерзких спазмов. Я чувствовала себя изнасилованной, оплёванной, испачканной. Наверное, если бы он взял меня сам насильно, то это и в половину не было бы так мерзко.
— Та ладно…можно сказать тебя целый час имели. Это должно принести радость…наслаждение, нет?
Хрипло говорит и смотрит на меня все так же. Бледный, весь осунувшийся, с заостренными чертами лица, покрытый каплями пота. Я медленно встаю с пола, иду в душевую. И там долго смываю с себя эту грязь, это адское разочарование и боль. Мне очень плохо. Меня буквально трясет от этого состояния. Никогда в жизни меня еще так не унижали и не смешивали с дерьмом. Моими же собственными руками. Ведь я могла отказаться? Я могла выйти отсюда с гордо поднятой головой. Я даже могла отказаться от этого брака и сесть в тюрьму, а потом выйти свободной. Но я сделала свой выбор. И палач здесь не он. Палач — это я. Слабовольная дура, которая недооценила противника и не продумала все ходы. Я сама себя казнила.
Когда вышла, остановилась в дверях, глядя на его лицо в профиль и застыла всем телом, превратилась в каменное изваяние. Он, наверное, не услышал, как я вышла…потому что не отреагировал, потому что я заметила, как по его щетинистой щеке скатилась слеза и, пробежав по подбородку и сильной шее, спряталась за воротником футболки, оставив мокрую дорожку. Глаза словно остекленело впились взглядом в никуда.
Его пальцы сильно сжимали простынь и, казалось, все его тело сейчас подскочит или сломается напополам. Треснет. Я долго так стояла, а он так же долго смотрел в потолок и по его щекам катились слезы. Я молчала, чтобы не знал, что я вижу…Боль внутри стала сильнее, оглушительней, она захлестнула меня с головой и я вдруг поняла, вдруг произнесла это внутри, охрипшим голосом. Сама себе. Мы прокляты. Мы с ним просто оба прокляты. Обреченные страдать и мучить друг друга.
И ведь кто-то это сделал…кто-то превратил нас обоих в инвалидов, в искалеченных безумцев, связанных друг с другом. Я подобрала с пола чудовищный подарок, вымыла его, спрятала обратно в коробку. Потом достала из сумочки томик Ремарка села на стул и просто начала читать вслух.
Он молчал и все так же смотрел в потолок. А я просто читала. Это было дико после всего что произошло в этой комнате, это было обреченно и безумно, как-то необратимо. Но я вдруг поняла, что должна читать. Ему. Просто сесть с ним рядом и читать «Триумфальную Арку», написанную в такой же агонии в какой мы с ним оба пребывали сейчас. И я не знаю что нас ждет завтра.
Глава 4
Его выписали домой. Никакой радости, никакого веселья. Я присутствовала при том, как врач говорил, как обрабатывать ноги, как смазывать шрамы. Какие упражнения делать. Посередине Влад его оборвал.
— Хватит. Какие на хер упражнения! К херам все. Давайте вашу выписку и валите отсюда!
Доктор замолчал, но перечить не посмел. Я виновато на него посмотрела, но он на меня даже не обратил внимание. Ну это и логично они все видели, как ко мне относится их пациент. А для него я просто тряпка. Он даже по имени ко мне не обращался.
— Эй ты, подай мне воды.
Вот так он со мной говорил. И я подавала. Нет, не потому что боялась его, не потому что думала о том, что он накажет меня и лишит общения с малышкой. Мне было безгранично жаль этого сильного человека. Я никогда не хотела бы оказаться на его месте. Нужно было очень хорошо знать Влада чтобы понимать — он чувствует себя мертвым. А еще… в своей смерти он винит меня.
Когда все было готово для выхода из больницы я все же пришла сама к врачу, прикрыла дверь кабинета.
— Здравствуйте, Константин Петрович.
— А-а-а, вы сиделка Салтыкова?
— Нет, я его жена.
Глаза доктора округлились и выражение лица все же изменилось из раздраженного на более заинтересованное.
— Я бы хотела получить все наставления по уходу за ним и по реабилитации. Расскажите, что вообще происходит и чего ожидать в будущем.
Врач выдохнул надув щеки, потом поджал губы, опустил голову к столу и снова посмотрел на меня.
— Наставления вы получите. Я отправлю вам в печатном виде на мейл, если хотите. Насчет того, что происходит…На самом деле проблема не так физическая, как психологическая. Все же он лишился не обеих ног, а одной. Это не делает его прикованным к постели. Но есть психологические и невралгические нарушения особенно после черепно-мозговой травмы. Чего вам ожидать в будущем…даже не знаю. Мы провели всеобщее обследование. Есть нарушения с движениями так же из-за травм. Есть проблемы с эрекцией и могут быть и дальше. Тут надо работать и психологически и с врачами. В целом состояние удовлетворительное. Вам бы психиатра хорошего, невролога, какие-то группы поддержки. Ну и супружеская жизнь будет непростой… я бы сказал.
Как-то так.
Я кивнула и опустила голову. Если он все это таким же тоном сообщил Владу то могу представить его реакцию, а так же понимаю почему он так вел себя со мной…Самое страшное для мужчины это узнать о своей несостоятельности, особенно для такого мужчины как Влад. Это смерти подобно.
— Спасибо. Но каковы ваши прогнозы? Как вы думаете все можно восстановить?
— Да, все возможно. Главное настрой пациента, его желание. Участие в лечении и реабилитации.
Я вышла из кабинета и сама тяжело выдохнула. Я не знаю, чего я хотела. Не понимаю собственных эмоций, чувств и того что ожидает меня завтра. Но от меня ушла ненависть. Я вдруг перестала ее ощущать, она больше не жгла мне душу, она не отравляла ядом мои легкие. Я больше не испытывала всепоглощающей жажды мести.