Светлейший поднялся навстречу начальнику имперской стражи и слегка кивнул. Сильвестр нахмурился: было не до приветствий и церемоний, но правила необходимо было соблюдать. Он поклонился, прижав руку к груди, прошёл в длинную залу, освещённую десятками свечей. Император расположился в высоком изразцовом кресле и откинулся на вышитые подушки. Сильвестр даже поморщился от одного этого вида: он провёл большую часть своих дней в военных походах и лагерной жизни, к роскоши и изнеженности был не приучен. Его сухие, жилистые руки не знали шелков, парчи и бархата, глаза не привыкли к мягкому золотистому свету, слух коробили лестные придворные речи подданных и помощников светлейшего.
— Я не ждал тебя сегодня, — заметил Август, протягивая ему руку. Старательно скрывая своё раздражение, Руане коснулся губами тыльной стороны его ладони. — Стало быть, что-то важное?
— Я пришёл к вам с почти личной просьбой, ваша светлость, — почтительно промолвил начальник имперской стражи в ответ. — Как вы, думаю, помните, через седмицу мои люди дойдут до Кейне и будут где-то под Реславлем. Если нам улыбнётся удача и боги будут благосклонны, то дней через десяток мы доберёмся и до столицы. Стены Ренхольда не годятся для долгой осады. Пока что небеса на нашей стороне, и всё-таки полностью уверенным быть нельзя…
— Никто не может быть полностью уверен, даже в завтрашнем дне, — перебил его император, небрежно пожав плечами.
— Может, ваша светлость. Тремя днями ранее на площади вы имели неосторожность всему Сайфаду объявить о том, что один из жрецов Сварога теперь среди нас. Жрецы — не просто люди, ваша светлость, и, боюсь, парень даже не предполагает о той силе, которая ему должна быть подвластна. Он и ему подобные способны видеть будущее, говорить с богами без жертв, просить у них покровительство для себя или для кого-то и быть абсолютно точно уверенными в том, что поддержка им будет оказана. Где он сейчас?
— После испытания ему стало нехорошо, к тому же не одним нам известно о способностях жрецов. Люди потянутся к нему рекой за предсказаниями и помощью, и я велел скрыть его от посторонних глаз.
Начальник имперской стражи недовольно хмыкнул: он догадывался о судьбе молодого жреца.
— Так в чём же заключается твоя просьба, Сильвестр? — резкий голос светлейшего вырвал его из задумчивости. — Неужто ты пришёл просить за него?
— Нет, — покачал головой Руане. — О, нет, мне это ни к чему. Я хотел бы допросить его лично. Если ваша светлость позволит, разумеется…
— Не нужно, — ответил Август. — Он ничего не знает. Отряд Октавия встретил его в Северном лесу, он нёс какую-то чушь про девчонку-Хранительницу Тьмы и Света. Я думаю, он и вовсе немного не в себе.
— Я не о том, ваша светлость, — Сильвестр Руане нетерпеливо поморщился. — Нужно приказать ему заглянуть в будущее. И передать всё нам. Воспользоваться своей силой, если хотите.
— Это можно, — усмехнулся светлейший. — Только навряд ли он нам что-то расскажет.
Начальник имперской стражи неприятно, даже как-то зло рассмеялся.
— Уверен, кто-нибудь из ваших людей сумеет его разговорить.
Не отвечая ни слова более, император встал, перебросил через плечо плащ и направился к выходу, сделав Сильвестру Руане знак следовать за ним.
…Иттрик проснулся от резкого и довольно болезненного удара древком копья в бок. Едва он успел подняться, стараясь не опираться на правую руку, перетянутую тугой повязкой, как его тут же выволокли в коридор и подтолкнули в спину, приказывая идти вперёд. В темноте юноша не разглядел лица стражника, а потом увидел, что лицо его наполовину скрыто тонким остроконечным шлемом с перьями. Ни в Халле, ни в Кейне таких не носили, зрелище было весьма непривычное. Однако сейчас было не до смеха: на некоторое время о нём забыли и вспомнили только сейчас, вероятно, светлейший хочет продолжить проверять истинность слов своих доносчиков.
Идти долго не пришлось: достаточно скоро, всего через несколько поворотов и земляных спусков, стражник отворил перед ним дверь, глухо звеня ключами, и всё так же, без единого слова, втолкнул внутрь. Подземелье было намного больше того, в котором юношу оставляли раньше: довольно просторное, с более высоким потолком, освещённое несколькими небольшими факелами. В глубине его, у самой земляной стены, стояли трое: Иттрик узнал императора и его первого помощника, а третий человек, вероятнее всего, воин, был ему незнаком. Он что-то спросил на чужом языке, привычном для местного населения, но первый помощник императора прервал его.
— Он не понимает наш, имперский, — промолвил Витторио, и какие-то издевательские, насмешливые нотки послышались в его голосе. — Будем разговаривать на онхёне. Мы ведь будем разговаривать, правда? — с нажимом он задал вопрос уже непосредственно Иттрику, но тот только молча опустил глаза. Разговор предстоял нелёгкий и явно не быстрый — это он понял сразу, едва вошёл сюда.
— Не пристало так стоять перед светлейшим! Не видишь, кто перед тобой? — короткий и точный удар под колени, и юноша вынужден был опуститься на пол. Лезвие, нагретое теплом чьих-то рук, прижалось к открытой, незащищённой шее.
— Не нужно, Рамиль, — усмехнулся асикрит. Однако все понимали, что при первой возможности он как раз этот приказ и отдаст. — Мы ведь пришли просить, а не приказывать, правда, вежливости его не научили, но сейчас не об этом.
— В правде твоей мы уже недавно имели честь убедиться. Мы поверим каждому твоему слову, потому что это действительно так, нечасто приходится встретить истинных жрецов, тем более — жрецов Сварога, которых, говорят, почти совсем не осталось.
Иттрик с трудом удержался от напрашивавшегося вопроса. Император невозмутимо продолжал.
— Через несколько дней мы хотим выступить в поход в сторону Кейне, Северных земель. Нам необходимо быть уверенными в том, чем обернётся это сражение для имперской армии. В том случае, если небеса пошлют нам победу, мы можем спокойны, а если судьба уготовила нам поражение, мы должны узнать причины его и сделать всё, чтобы этого не случилось. Неужели это так трудно для тебя? Ведь ты не раз проделывал подобное для своих. Просто теперь у тебя другие условия.
— Я не стану предавать, — тихо ответил юноша. — Моя роль в вашей войне не так велика, она даже ничтожна, чтобы моё слово что-то значило. Но действовать против Кейне вы меня не заставите.
Император и асикрит переглянулись. Только начальник имперской стражи стоял молча: к своей превеликой радости, он не знал языка народов Запада, поэтому из разговора не понял ни единого слова.
— Ты нас недооцениваешь, — спокойно промолвил Витторио. — В этом подземелье бывали пленники и посмелее, и покрепче тебя. Почти все они были уверены в благосклонности судьбы, однако боги от них отворачивались, и они умирали здесь же, в муках и в луже собственной крови. И поверь, далеко не всем мы предлагали выбор, так что можешь считать, что ты особенный.
— Если ты думаешь, что мы ни на что больше не способны, то заблуждаешься, — добавил Витторио. — Нам известно и о девчонке, что была с тобою — если помнишь, ты сам проболтался. Её…
— Не трогайте Ивенн! — вдруг вырвалось у Иттрика. — Делайте со мной, что хотите, но её не трогайте!
— Надо же, как благородно! — хмыкнул Август. — Ты сейчас зря тратишь слова, парень, она давно мертва, и на сей раз уже навсегда, — продолжал он, попутно наблюдая за тем, как в светлых глазах юноши растерянность и непонимание сменяются гневом. — Когда ты рассказал моим дозорным о ней, с тобой в Империю поехали не все. А её догнали оставшиеся.
Витторио незаметно толкнул в бок Сильвестра, чтобы тот подтвердил слова светлейшего, и тот несколько раз кивнул: хоть и не понимал онхёна, знал, что лучше всего будет просто согласиться, когда того требуют. Иттрик побледнел и закусил губу. Ему показалось, что сердце рванулось и ухнуло куда-то вниз, а очертания подземелья поплыли перед глазами.