— Всё началось давно, когда меня ещё на свете не было. Моему прадеду удалось сделать невозможное: загнать Свартрейна обратно в Навь, туда, откуда, по-хорошему, нет дороги. Однако было уже поздно: врата между мирами открылись, и постепенно такой проход становился всё шире и шире, наконец, дошло до того, что закрыть их стало не под силу никому кроме тех, в чьём сердце Тьма живёт в согласии со Светом. Лорд Эйнар — такой, но отчего-то он отказывается закрывать врата. И госпожа Дана его уговаривала, да всё бестолку. твари преисподней выбираются наружу. Не раз на охоте лошади чуяли их незримое присутствие, а гончих Смерти, красноглазых собак с драконьими хребтами, мне довелось даже как-то раз видеть самому.
— Эти твари и им подобные не просто убивают, — продолжал Хольд, когда Ольгерд замолчал и снова поднёс к губам кружку. — Они вырывают человеческие души, не позволяя им уйти на Звёздный Путь, и утаскивают с собой в преисподнюю. Они — само зло, этакое воплощение зла, и бороться с ним можно только единственным способом: закрыть врата Нави и навсегда загнать всех этих тварей обратно. Иначе со временем — а его остаётся всё меньше и меньше, — они все выберутся сначала в Явь, а потом и сюда. Ведь если Свартрейн и его помощница-ведьма сумеют открыть ещё и врата в Правь, то они захватят все три мира. А это значит…
Хольд тоже замолчал и только развёл руками. Кит серьёзно смотрел то на сына, притихшего в изумлении, то на товарищей. Ярико вдруг взглянул на Ольгерда совершенно иными глазами: ведь ежели бы не он и не чистая, беззаветная любовь его супруги, то не было бы такого человека, который мог бы справиться с вратами Нави.
— Лорд Эйнар отказывается — видно, на то есть свои причины, — произнёс Кит. — Как-то он писал госпоже Дане, что для этого ему нужен ученик с подобным даром, ведь одной его силы может просто не хватить. Вот ты сказал, что Ольгерда всё это делать Тьма заставляла — можно и так предположить. Чтобы жить с Тьмой, нужно уметь ей сопротивляться, иначе она будет диктовать тебе условия, а со временем и совсем завладеет тобой. Почему мы доверяем Ольгерду? — он мельком взглянул на Райду, но та не подняла глаз от рукоделия. — Потому что своей смертью он разрушил проклятие, и Тьма оставила его.
Вот, значит, как… Оказывается, Тьма, как и Свет, почти живое существо, с собственной волей. Лорд Эйнар здесь не помощник — значит, остаётся только Славка. Но где же она?.. Ей учиться нужно, ведь, по рассказам некоторых, тех, кто был хоть немного знаком с силой, противоположной Свету, Тьма — самое опасное оружие. Без должного контроля она может убить собственного Хранителя. А в опытных руках она становится настоящим волшебством: может исцелить или ранить, заставить говорить или молчать, преобразить человека или же вернуть ему собственный истинный облик.
— Прости меня, — глухо промолвил Ярико, протягивая руку Ольгерду, сидевшему напротив. — Я не знал.
— Забудем, — ответил Ольгерд, сжав ладонь юноши и слегка встряхнув. — Сейчас не до вражды. Ежели мы не будем теперь изо всех сил держаться друг за друга, доверять друг другу как можно сильнее, — мы погибнем.
— Это верно, — добавил Кит. — Давайте к делу.
Было уже далеко за полночь, когда разговор начал сворачивать в другое русло и уходить от разгоравшейся войны. Кит невзначай напомнил об Иттрике, о том, что дар юноши был бы незаменимой помощью. Хольд с сомнением предположил, что ежели бы Славка была где-то наподалёку, они бы давно встретились, а значит, события могли развернуться по-разному. Либо с Иттриком что-то случилось, либо Славка была слишком далеко от Западных земель, либо же она и вовсе не приходила в Правь, однако последнее было слишком маловероятно. Все трое заспорили о близости Дартшильда и о вероятности того, что Звёздный Путь мог привести девушку в какой-либо из городов Империи — Норрен, Сайфад, или ещё в другой. Ярико не хотел ни предполагать, ни строить догадок: Славки здесь не было, и он нередко ловил себя на том, что думает о ней беспрестанно, чем бы ни был занят. В Совете ли, дома, на сборе войска — почти всегда его мысли занимала эта девушка, но забывать о ней он даже не старался. Ведь если Славка жива и где-то здесь, то это последняя надежда снова свидеться с ней: говорят, дорогу осилит тот, кто идёт на зов…
Ольгерд и Хольд наотрез отказались оставаться в доме гостеприимных хозяев на ночь, и Райда уже поднялась было проводить их до ворот, как вдруг кто-то забарабанил в дверь, да так, будто собирался снести её с петель. Кит недовольно нахмурился.
— Сынок, сходи-ка, глянь, кого там принесло…
Ярико вышел в сени и отворил дверь. На пороге стоял вооружённый человек, весь взмокший и растрёпанный, вероятно, после долгой и бешеной скачки. Одёжа его была в грязи, местами порвана и кое-где даже испачкана кровью. Он едва стоял на ногах, его пошатывало из сторону в сторону, он даже придержался рукой за бревенчатую стену.
— Мне к Отцу Киту, — незнакомец коротко поклонился, коснувшись ладонью груди, и вдруг шумно выдохнул, сполз на пол, всё так же не отходя от стены. Ярико не успел подхватить его, и он, падая, сбил с низко прибитой полки пару глиняных горшков. Все, кто был в горнице, выбежали на шум. Райда присела на одно колено подле нежданного гостя, быстро осмотрела его.
— Он ранен! — встревоженно прошептала она, обернувшись к мужу и сыну. — Надо его срочно в тепло!
Без лишних вопросов Хольд и Ольгерд подняли незнакомца, перенесли в горницу и уложили на топчан. Ярико принёс воды из кадки, Райда сняла с раненого рубаху, влажным рушником обтёрла его лицо, руки, осмотрела получше. Судя по всему, в какой-то схватке его неслабо задело мечом в бок. Кровь уже давно остановилась, но вышло её достаточно для того, чтобы он совсем обессилел. Загадкой оставалось то, как ему удалось удержаться в седле и даже дойти пешему до дверей избы. Он был бледен и измождён, дышал тяжко и прерывисто, правая рука его то и дело дёргалась, словно тянулась к мечу, и тогда Райда брала его ладонь в свою, успокаивающе гладила. Спустя некоторое время незнакомец пришёл в себя, огляделся, осторожно попытался сесть.
— Простите, — растерянно пробормотал он, почувствовав встревоженные взгляды хозяев и гостей. — Совсем сил не осталось… Чудом до вас добрался…
— Кто ты? — Кит опустился на лавку напротив него и сцепил руки замком перед собою. — Что случилось?
— Отец Кит, я верно понимаю? — хозяин дома молча кивнул. — Меня зовут Лейдольв, я начальник четвёртого корпуса из Реславля. Город пал. Перебиты почти все. Защитники, женщины, дети… Воевода Радим помог мне выбраться подземным ходом. Велел передать всё вам или госпоже Дане, ежели удастся добраться до неё. Но дорога к вам, сюда, была короче.
— Реславль взят?!
Кит изо всех сил пытался держать себя в руках, Ольгерд и Хольд молча и многозначительно переглядывались: значит, всё не так просто, как казалось бы поначалу, всё гораздо, гораздо хуже. В ответ на вопрос Отца Совета Лейдольв угрюмо кивнул, и снова ненадолго воцарилась тишина.
— Они напали на рассвете, сожгли посадские постройки, добрались до стен. Вместо четырёх корпусов мы выставили целых шесть: ещё два составили из простого народа. Но и того не хватило. Они превосходят нас и по силе, и по числу. И подготовлены они куда лучше. Обо мне никто не знает. Верно, думают застать вас врасплох.
Кит задумчиво потёр переносицу. Всё сказанное вдруг легло на плечи тяжким грузом. От Реславля до Ренхольда около двух дней пути, ежели гнать коня почти совсем без остановок, то можно и одним днём добраться, как, к примеру, это сделал Лейдольв. Времени не было совсем.
— Мы сделаем всё возможное, чтобы удержать Ренхольд, — заверил гостя Отец Совета, хотя все поняли, как нелегко даётся ему спокойствие и такие ободряющие слова. — Мы должны. Обязаны. Спасибо тебе, что приехал и рассказал. Сейчас тебе нужно отдохнуть, восстановить силы.
— Спасибо вам, — Лейдольв слегка кивнул: поклониться мешала тугая повязка под грудью.
Час был уже очень поздний, и мало того — на дворе снова заморосило. Навряд ли дождь прекратился бы до утра, и хозяин настоял на том, чтобы гости остались: свободные и чистые горницы всегда найдутся, а из тепла под дождь — кому охота?