Выждав момент, когда лошадь снова будет направлена на него, Кит позволил всаднику подойти так близко, как только можно, а потом, не целясь, махнул мечом перед самой лошадиной мордой. Конь испуганно взвился на дыбы, Кит нырнул вбок, нагнув голову, перерубил подседельные ремни и бросился в сторону. Всадник кубарем скатился на траву, хотел подняться, но Кит опередил его: остриё длинного меча упёрлось в грудь сопернику.
— Онхён понимаешь?
Дартшильдец чуть приподнялся, чтобы кивнуть, попытался вырваться, но меч прижался крепче и продавил плотный кожаный щиток на его груди. Неожиданно где-то за спиной послышалось чавканье грязи под лошадиными копытами, чьи-то голоса, и на поляну вылетело несколько всадников. Впереди всех остановились Эгилл и Хольд. Они быстро оценили обстановку и жестом подали команду другим стоять на местах.
— Назовись, — приказал Отец Совета побеждённому.
— Дамир, — глухо ответил тот. — Командир лагеря я.
— Отпущу, если бросишь оружие, — Кит нахмурился и слегка приподнял меч, давая поверженному противнику возможность дышать. Дамир отбросил свой меч в сторону, вытащил из-за пояса нож и тоже отложил его. Кит позволил ему подняться, однако свой меч не убрал. Товарищи Кита следили за обоими с любопытством и тревогой, оружия не убирали — на случай, если противник не один.
— Считай, что мы на равных, — продолжал Отец Совета. — Я главный в городе. Сейчас мы идём в ваш лагерь, и ты приказываешь своим людям отступать от стен.
— С какой стати? — выходец из Империи зло сощурился и метнулся в сторону, но чужой меч слегка ударил между лопаток, давая понять, что просто так ему не уйти.
— Ты проиграл схватку, — спокойно произнёс Кит. — Скажи спасибо, что я сохраняю тебе жизнь, хотя бы и на своих условиях. Нас ждёт долгий разговор. А сейчас идём в лагерь.
Дамиру позволили ехать самостоятельно, но коня его завели в центр отряда, чтобы не свернул ненароком в сторону. Кит стащил со своей лошади испорченное седло и велел указывать дорогу.
17. За всё нужно платить
В лагере Дартшильда заложник привёл их к наблюдательному пункту на возвышенности. Несколько трубачей и горнистов стояли на взгорье с поднятыми инструментами, готовые в любую минуту исполнить приказ предводителя. При виде чужаков они смешались, начали переглядываться, но Дамир угрюмо поднял руку, приказывая им стоять на месте.
— Вели им играть отбой и общий сбор, — сказал Кит. Дамир перевёл его приказ на имперский, трубы и горны вскинулись вверх, сверкнули начищенной медью, и раздались два долгих сигнала. Подобные отголоски отдались вдалеке ещё несколько раз: по договорённости, наблюдательных пунктов было несколько, да и в гвалте сражения навряд ли можно было бы услышать единственный сигнал. Едва звуки труб и горнов стихли, к лагерю со всех сторон потянулись пешие и конные. Отобрав инструмент у одного из горнистов, Кит сыграл простую, незамысловатую мелодию — сигнал для своих, понятный лишь членам старшего Совета.
Подсчитывать убытки и потери времени не было: это Кит оставил простым жителям Ренхольда, тем, кто не имел отношения к вражде Кейне и Дартшильда. Парнишка-гонец передал Сверре, Йале и Лодину просьбу Отца Совета: прийти к северному входу в лес с небольшим вооружённым отрядом на переговоры с имперцами. Условия были обговорены сразу: командир стал заложником на собственной территории, Кит не убирал меч в ножны и всё время неотступно следил за каждым шагом противника.
Сверре был ранен, и вместо него в лагерь Дартшильда пришёл Ольгерд. Рана советника была неопасна, но требовала внимания, и он остался в городе. Кроме Ольгерда и остальных советников, в лагере очутился Ярико: после первого в своей жизни убийства он казался потерянным и совершенно обескураженным, и Йала не оставил его одного: быть может, подле отца парень придёт в себя, Кит сможет поговорить с ним, да и на допросе ему не помешало бы присутствовать: заодно бы разобрался, что к чему, кто да против кого.
Лагерь имперского войска представлял собой стройную организацию. Шатёр предводителя стоял в самом его центре и был окружён шатрами поменьше — там расположились его ближайшие помощники. Дальше, в глубь леса, тянулась вереница палаток, навесов, кое-где виднелись даже загородки для лошадей. Места для костров были припорошены мокрым серым пеплом и присыпаны пожухлой травой: в дождь костры было бы невозможно развести. Пустым лагерь не казался: отряды постепенно возвращались, остатки конницы и пеших, брошенных на штурм, тянулись с другой стороны. Зрелище было не из приятных, можно сказать, даже из печальных, однако до раненых и убитых никому не было дела: штурм Ренхольда, столицы, провалился, к тому же командир дартшильдцев оказался в весьма невыгодном положении — мысли всех занимало другое. Все ясно видели, что Дамир стоял в окружении чужаков и ни на кого не смотрел, чувствуя себя неловко: кажется, только утром он был волен в жизни и судьбе многих, а теперь — не волен даже в своей. Лагерь притих в ожидании дальнейших действий или приказов. Судя по тому, что командир не изъявлял свою волю ни в чём, никто не решался броситься ему на выручку и расправиться с чужаками. Наконец один из них, светловолосый мужчина солнцеворотов сорока пяти, негромко заговорил на онхёне. Воин в чёрных одеждах, стоявший по правую руку от него, перевёл его слова на имперский.
— Ваш магистр не устоял в поединке. Его жизнь и смерть в руках Отца Кита, — переводчик мельком взглянул на своего командира, однако тот не обернулся: сурово смотрел прямо перед собою. — Но люди Северного княжества — мирный народ, мы не убиваем без причин и дознания. Отец Кит предлагает переговоры.
Светловолосый кивнул ему и снова заговорил. Те, кто стоял к холму ближе всех, увидели, как магистр Дамир сжал кулаки, и его тёмные брови слетелись к переносице.
— Мы сохраним жизнь вашему командиру при одном условии, — продолжал Хольд, обводя тяжёлым взором всех имперцев, обступивших наблюдательный пункт, — никто из вас не поднимет руки ни на Отца Кита, ни на его поверенных. После разговора мы обещаем вам отпустить вашего командира и вас. Чтобы мы могли быть уверены в исполнении вашей части обещания, сдайте оружие. Все!
Имперцы зашумели. Снова тишину взорвал лязг оружия, чьи-то смелые выкрики. Вырвав из рук одного музыканта трубу, Хольд одним коротким и громким сигналом заставил всех замолчать. По примеру некоторых самых первых мечи, щиты, ножи с лязгом и звоном полетели в общую кучу.
— С рассветом вы должны покинуть пределы города, — твёрдо произнёс Хольд спустя некоторое время, когда всё понемногу стихло. — Наши отряды сопроводят вас до границы.
— А что с магистром? — послышался чей-то голос из толпы. Ряды разомкнулись, и к подножию наблюдательного пункта вышел воин в шлеме с такими же перьями, как у Дамира — значит, имевший подобное звание.
— Отпустим, когда будем уверены, что ни одного из вас не осталось здесь, Оружие вам не вернут, чтобы беды не наделали в дороге. А проводить — проводят.
— А коли обманете? — недоверчиво прищурился воин.
Светловолосый наклонился к своему помощнику, сказал несколько слов ему на ухо, тот кивнул.
— Отпустим, — ответил он. — Отец Кит дал слово. А ежели вам этого мало, то винить некого.
В сопровождении своих помощников и сына Кит вошёл в шатёр командира — на родном языке дартшильдцы называли его "магистром". Дамир не был уверен до конца, что ему ничто не угрожает: все пришедшие с победителем, кроме светловолосого юноши с широкой ссадиной на скуле, были вооружены. Однако Отец Совета отдал приказ сложить оружие: переговоры предполагали мирную беседу на равных, и беспокойство Дамира мало-помалу улеглось.
— Чей приказ исполняете? — Кит сел на плетёную циновку напротив своего бывшего противника. Дамир молчал, угрюмо рассматривая вышитый узор, и тогда он добавил: — Советую тебе отвечать добровольно. Если мои люди сложили оружие, это не значит, что я не отдам им распоряжение снова взять его.