— Удобно ли? — спросил Веденин.
— Было бы неудобно — приглашать не стал бы. Кстати сказать, я этот вопрос уже прощупал. Вполне удобно. Да и вам, Константин Петрович, небезинтересно поглядеть, чем нынче дышит рабочий класс.
— Разумеется, если присутствие постороннего человека не помешает...
— Постороннего? Какой же вы посторонний? — перебила Ольга. — Правильно, Илья Трофимович!.. Идемте скорей, займем места!
Схватив Веденина за руку, она повлекла его за собой — через весь цех, назад в коридор, к винтовой железной лестнице, ведущей во второй этаж.
— Осторожнее идите. Как бы с непривычки...
— Нет мне доверия, — обернулся Веденин. — Сначала Илья Трофимович заподозрил, что могу заблудиться, а теперь и вы...
И не закончил фразы, ударившись о какой-то выступ.
— Вот видите. Сами виноваты, — упрекнула Ольга.
Это не смогло уберечь от второго удара: шустрый паренек со всего размаху наскочил на Веденина.
— Тимохин! — прикрикнула Ольга.
Паренек исчез мгновенно.
...Красный уголок — вместительный, расцвеченный плакатами и лозунгами, заставленный многими рядами скамеек, — находился рядом с лестничной площадкой. На ней толпились курильщики. В самом же уголке народу было еще не много.
— Давайте на середину сядем, — предложила Ольга.
Но Веденин предпочел сесть сбоку, с таким расчетом, чтобы видеть весь уголок.
Пришедшие на совещание время зря не теряли. Многие читали свежие газеты. Двое пожилых рабочих, уединившись возле окна, сражались в шахматы. Они с неодобрением поглядывали на молодежь, азартно стучавшую костяшками домино. Лампы под потолком спорили с невзрачным светом октябрьского дня. Тени людей откидывались и дневным и электрическим светом.
А народ продолжал прибывать. Скоро все места на скамейках были заняты. Сделалось так тесно, что даже любителям домино пришлось сложить костяшки.
— Почему же, Оля, вы не рассказываете о вчерашней пробе?
— Тише, Константин Петрович!.. Никто еще не знает. Я после расскажу.
В это время началось совещание. Началось просто, без всякой официальности. Как только мужчина средних лет, в черной, наглухо застегнутой спецовке, прошел вперед («Товарищ Базыкин, начальник цеха», — шепнула Ольга), наступила тишина.
— Президиум выбирать не будем, — полуутвердительно, полувопросительно сказал начальник.
— Не требуется... Не надо!.. Секретаря довольно!..
Пока секретарь, заняв место рядом с начальником, раскладывал свое бумажное хозяйство, Веденин приглядывался к окружающим. Преобладали молодые лица. Среди них особенно выделялось морщинистое лицо Гаврилова (рядом с ним, на краю скамейки, сидел Семен).
— Прошу поближе, Илья Трофимович, — пригласил начальник. — Хоть и решили президиум не выбирать...
— И правильно решили. Мне и тут превосходно. Начинай, начинай, товарищ Базыкин.
Начальник кивнул и обратился к собравшимся:
— Повестка совещания вам всем, товарищи, известна. Вопрос на повестке один, но очень важный... Рекорд забойщика Стаханова и очередные задачи нашего цеха.
— Хотелось бы для начала знать — кто читал сегодняшнюю газету.
Наклонившись вперед, словно для того, чтобы лучше разглядеть поднятые руки, начальник достал из кармана свежий газетный номер, показал на первую страницу.
— Здесь опубликован материал, имеющий прямое отношение к нашему совещанию. Газета помешает высказывания ленинградских производственников. Все они — сталевары и кузнецы, ткачихи и строители — говорят одно: «Хочу работать как Стаханов!» Великий почин сделан простым донецким забойщиком. Стаханов доказал, каких высот может достигнуть рабочий человек, если, ломая старые навыки, по-новому, творчески подходить к своему труду... Посмотрим же, товарищи, на свою работу. Ответим по совести, положа руку на сердце — так ли работает наш цех, как этого требует весь завод, все производство? Дальнейшая речь начальника была посвящена живым, конкретным фактам. Он называл участки, еще подверженные перебоям, номера деталей, в которых завод до сих пор испытывает нужду. И не только называл — тут же оценивал работу многих производственников, рассказывал о том, что предпринимается, чтобы быстрее внедрить рационализаторские предложения.
— Сидим ли сложа руки? Ждем ли у моря погоды? Нет, не сидим. И не ждем. Но значит ли это, что у нас не бывает медлительности, самоуспокоенности?.. Типун на язык тому, кто так скажет!
Последняя фраза вызвала смешок. Начальник переждал его и закончил такими словами:
— Каждому надо крепко подумать о примере Стаханова, о том, как этот пример приложить к своему труду. А возможности имеются! Большие возможности!