— По каким мотивам? — спросили из зала.
— Об этом я и собираюсь говорить.
Раскрыв экземпляр пьесы (из него выглядывало множество закладок), Сергей приступил к разбору.
— С самого начала хочу извиниться перед Валентином Георгиевичем. Хотя он и считает, что к пьесе комедийного жанра надо подходить с особыми, так сказать облегченными требованиями, — я не смогу этого сделать. Любой жанр, и самый трагический и самый комедийный, следует прежде всего рассматривать с точки зрения жизненной правдивости. Это мерило вернее всех других!
Мастер ничем не отозвался на эти слова: лицо его оставалось отсутствующим. Но актеры насторожились, угадав первое, пока еще скрытое столкновение.
Сергей говорил о том, как фальшиво изображена в пьесе жизнь и работа заводской молодежи. Да и заводская ли это молодежь? Не ограничились ли драматурги перекраской чужих персонажей? (Автор в радужном костюме в ответ на этот вопрос изумленно поднял плечи, саркастический его собрат вскинул голову.)
— Не хочу быть голословным, — продолжал Сергей. — Вот пьеса советских драматургов, а вот водевили старого французского драматурга Лабиша. Не надо быть судебным экспертом, чтобы установить потери, которые понес давно покинувший этот свет Эжен Мари Лабиш.
На этот раз зал не смог остаться спокойным. Председатель призвал к порядку.
— Продолжайте, товарищ Камаев.
— Итак, посмотрим, какие претензии мог бы предъявить Лабиш к авторам комедии «Наша молодость».
Весьма убедительно говорил Сергей. Он доказывал не только разительное сходство сценических положений, но и прямое заимствование персонажей.
— Как видите, Лабиш действительно понес большие потери. Однако обогатились ли за его счет авторы пьесы, которую мы обсуждаем? Нет, их потери еще больше! Став на путь приспособления и перелицовок, они утратили самое важное, самое ценное — правду нашей жизни!
— Верно! — воскликнул Павликов и даже приподнялся с кресла.
— Погоди, — шепнула Ольга. — Это ведь только начало.
Дальнейшее могло обескуражить. Один за другим стали выступать сторонники мастера. Все они начинали с того, что приветствуют это обсуждение... Однако то, что говорилось дальше, было направлено против Сергея.
Сторонники мастера утверждали, что нельзя забывать о жанровой специфике, что похвально учиться у такого знатока комедийной техники, каким был Лабиш, что, наконец, пьесу можно доработать в процессе репетиций...
Весьма маститый по внешнему облику актер выразил даже сожаление, что мастер не пожелал сам поставить эту чудесную, сверкающую юмором комедию.
— О, я понимаю, Валентин Георгиевич! Вы хотели дать возможность молодому режиссеру впервые расправить крылья. Не ваша вина, если этот режиссер обнаружил иные, отнюдь не творческие способности!
— Что хотите этим сказать? Говорите до конца! — раздались возмущенные возгласы.
— Готов ответить, — с достоинством откашлялся маститый. — Не секрет, что товарищ Камаев обнаружил лишь способности к интригам!
Эти слова вызвали общий шум. Повскакав с мест, актеры вступили в ожесточенную перепалку. Автор в радужном костюме, обнаруживая удивительную шарнирную подвижность, перебегал от одной группы к другой. Саркастический автор нервно теребил галстук. Только мастер продолжал сохранять видимость равнодушия. Когда же тишина восстановилась, он попросил слова.
— Я не уверен, что подобный темперамент способствует деловой обстановке. К тому же (взглянул на часы) время приближается к спектаклю. Не лучше ли сохранить творческую энергию для зрителей?.. Постараюсь быть кратким. Несколько слов в порядке самокритики. Нет, я готов принять обвинение. Повидимому, я переоценил силы товарища Камаева, считая возможным поручить ему самостоятельную постановку. Но даже не это огорчает меня сейчас. Плохо, если молодой работник театра, вместо того чтобы честно признаться в своей неподготовленности, пробует свалить вину с больной головы на здоровую, пробует расколоть единый коллектив!
— Да что он говорит? — возмущенно вскочил Тимохин.
Ольга потянула его за рукав назад.
— Мне кажется, что вопрос о пьесе полностью исчерпан, — продолжал мастер. — Остается поблагодарить тех товарищей, которые высказали ряд ценных объективных замечаний. Нет сомнения, что тесное содружество авторов пьесы и нашего коллектива, по праву гордящегося многими талантливыми именами...
Мастер собирался закончить речь, но его прервал секретарь партийной организации: