Нина Павловна кинула недоуменный взгляд. Но тут же вспомнила предупреждение: «Пусть все считают, что я на даче». Сделав Зое тайный знак, она ответила, что Константин Петрович лег спать очень поздно...
— Все это время он так много работает. До глубокой ночи. Я не решаюсь его будить.
— Нет, нет, ни в коем случае!
— Может быть, оставите записку. Или я передам на словах.
— Это не устроит. Хотел бы лично повидаться.
Человек вытер ладонью вспотевший лоб и обратился к Зое:
— Речушка какая-нибудь имеется поблизости?
— Не речушка, а река.
— Тем лучше. Давайте вот как условимся... Пусть Константин Петрович отдыхает спокойно, а я тем временем искупаюсь.
Не успела вторично отскрипеть калитка, как Зоя воскликнула:
— Любопытная ситуация!
— Тише! Он может услышать.
— А что ты скажешь, когда вернется?
— Скажу... Не знаю еще, что скажу. Во всяком случае мы не должны выдавать отца.
...Незнакомец вернулся через час.
— Чудесно освежился, — сообщил он, встряхивая головой (мокрые волосы прилипали ко лбу, влажные пятна просвечивали на косоворотке). — Ну как, на этот раз пришел удачнее?
Нина Павловна сокрушенно развела руками:
— Очень неприятно. Константин Петрович совершенно неожиданно должен был выехать в город. Едва вы ушли, как телеграмма, срочный вызов.
— Уехал? В город?
— Да. Просил извиниться перед вами.
Незнакомец нахмурился, посмотрел на часы.
— Следующий поезд когда отсюда?
— В тринадцать сорок семь, — ответила Зоя.
— Ой, долго ждать. Попробую изловить попутную машину.
И все бы кончилось благополучно. Но Зоя, пожалев незнакомца, начала подробно объяснять, как ближе выйти на шоссе. А в это время появился Никодим Николаевич.
Зоя первой его увидела:
— Никодим Николаевич! Какими судьбами?
— Вот... Приехал навестить вас.
— Но почему вы один? Почему отца не привезли?
— Константин Петрович велел кланяться. Он, к сожалению, не имеет сейчас времени. А вам, Нина Павловна, я привез...
Тут вмешался незнакомец.
— Ничего не понимаю, — вздохнул он шумно. — Где же наконец Константин Петрович? Отсюда уехал или сюда приезжает?
Воцарилась неловкая пауза. Зоя ее прервала.
— Отец в городе, — призналась она просто. — Он действительно много работает. А чтобы не отрывали, просил всем говорить, что он на даче. Теперь понимаете?
Глубокая складка перерезала лоб мена незнакомца, но тут же разгладилась.
— Теперь-то понимаю. Форменный спектакль!. А все же придется мне побеспокоить Константина Петровича!
Еще раз усмехнувшись, он откланялся и ушел.
— Кто такой? — спросил Никодим Николаевич.
— Право, не знаю, — ответила Нина Павловна. — Говорит, что непременно должен лично встретиться с Константином Петровичем. И как неловко вышло! Не иначе, Маша проговорилась, сообщила наш здешний адрес. Но что же вы стоите? Идите сюда.
Никодим Николаевич поднялся на веранду. Нина Павловна взяла у него из рук пакет и передала Зое.
— Мне надо поговорить с Никодимом Николаевичем. А ты займись пока обедом.
И встревоженно спросила, как только Зоя вышла:
— Что же происходит? Почему Константин Петрович не отвечает на письма? Он здоров? (Никодим Николаевич в ответ лишь кивнул.) Да говорите же! Я вижу, вы чем-то озабочены.
— Да, — признался, помолчав, Никодим Николаевич. — Я имею основания быть озабоченным. По дороге сюда я думал, следует ли мне говорить... Но с кем же, как не с вами, Нина Павловна, могу я быть откровенным?
Так, вполголоса, стараясь сдержать волнение, начал Никодим Николаевич свой рассказ:
— Вспомните, Нина Павловна, сколько лет уже работаю я помощником Константина Петровича? Двенадцать лет! Двенадцать лет исполнилось в мае этого года!.. Я всегда был счастлив, что судьба связала мой скромный труд с художником, талант которого я почитаю. Был счастлив, что копии, которые я исполнял с его картин, встречали одобрение, уходили в самые отдаленные уголки страны. Да, я был счастлив. Мастерская Константина Петровича превратилась для меня в родной дом... Тем тяжелее мне то, что сейчас происходит!
— Но что же происходит?
— Если бы я мог это понять! — горестно усмехнулся Никодим Николаевич. — Внешне, казалось бы, все идет попрежнему. Константин Петрович все так же много работает, позволяет себе лишь самые краткие передышки. Но эта работа... Она не приближается к завершению. Наоборот! Константин Петрович все время переделывает.
— Переделывает? Повидимому, он не всем еще доволен. Я помню, прощаясь, он сам мне сказал...
— Совершенно верно, Нина Павловна! Я сознаю, прекрасно сознаю — труд художника неотделим от поисков, от непрерывных, упорных исканий. Чем талантливее художник, тем взыскательнее относится он к своему труду. Однако то, что я сейчас наблюдаю... Вы были правы, Нина Павловна. Теперь я не могу не согласиться с вами. Константин Петрович действительно переменился. Сильно переменился. Особенно после Москвы... Он как будто все время спорит внутренне с самим собой. Как будто находится в каком-то разладе...