Курчатов набрасывал на бумаге цифры. Если опыты Фриша верны, то распад урана должен обеспечить выделение энергии в миллионы раз больше, чем горение угля. Килограмм урана равноценен тысяче тонн антрацита — это звучало фантастично!
Иоффе задумчиво сказал:
— Какое сейчас волнение в больших лабораториях мира! Все торопятся воспроизвести опыты Гана и Фриша... Мы, надеюсь, не будем стоять в стороне от великого похода на ядро урана?
Курчатов собирался вырываться вперед. Распад урана ставит массу вопросов. Две наисрочнейшие и наиважнейшие проблемы — какова природа осколков уранового ядра и имеются ли вторичные нейтроны. Ставим эксперименты в этих двух направлениях!
Иоффе показал на журналы:
— В Париж и в Рим они пришли на две недели раньше, чем к нам, даже Нью-Йорк опередил нас на неделю. В гонке урановых исследований, которую я предвижу, и неделя будет иметь значение. Вы правильно говорите — не вы один об этом думаете. И, вероятно, не первый подумали о вторичных нейтронах.
Курчатов покачал головой. В гонке исследований важно, кто раньше начнет, но еще важней, с какой быстротой пойдет работа. Он приступает к исследованиям сегодня же. Ни одного часа промедления!
— Что до первой проблемы — на какие элементы распадается ядро урана, — то за нее лучше взяться радиохимикам, — заметил Иоффе. — Кстати, Хлопин несколько лет занимался облучением урана — разве не так? Определение вторичных нейтронов, естественно, дело физиков.
Курчатов с воодушевлением сказал:
— Если надежды наши осуществятся, в технике произойдет революция! Это ли не выход теоретических исследований в живую практику!
Иоффе одобрительно улыбался. Вероятно, Курчатов преувеличивал скорость выхода научных экспериментов в практику производства. Это было хорошее преувеличение — творческое приближение к грядущему. Невероятное становилось реальностью. То, что недавно называлось пророчеством, сегодня — тема эксперимента. Было от чего кружиться голове!
Не заходя к себе, Курчатов поехал в Радиевый институт. Ватные тучи, обложившие небо, наконец прорвало — снег валил так густо, что прохожие превращались в подобие снежных баб. Курчатов уткнул нос в шарф, чтобы не дышать холодным воздухом. Проклятый грипп давал о себе знать и чиханьем, и слезящимися глазами, и повышающейся температурой. «Валит в постель, шельма!» — с досадой подумал Курчатов и проглотил две таблетки кальцекса. От мысли, что какое-то лекарство принято, стало легче. Он быстро прошел мимо циклотронной лаборатории и поднялся на второй этаж. Хлопина в его маленьком кабинетике не было. Курчатов прошел в соседнюю комнату. Хлопин с женой — оба в белых халатах — расставляли в лаборатории баночки с реактивами.
— Не ждали, Виталий Григорьевич? А я — вот он, в натуральную величину!
— Ждали! — весело отпарировал Хлопин. — Ни Мария Александровна, ни я не сомневались, что сегодня будете. И я вам нужен, и еще больше — вы мне! Как по-вашему, что в баночках?
— Хотелось бы, чтоб урановые соединения!
В баночках были препараты урана. Хлопин с живостью заговорил о статье Гана. Ган один из лучших радиохимиков мира, но в его сообщении присутствует желание поскорей поделиться сенсацией. В продуктах распада урана нашли лантан и барий, но одно ядро урана на эти два элемента распасться не может. Значит, есть несколько путей деления урана: один приводит к лантану, другой — к барию. Несомненно, и другие элементы будут, Ган, вероятно, уже ставит новые опыты, чтобы выяснить конкретные схемы распада урана. Этой темой займется и Хлопин с женой. В радиохимических лабораториях мира сейчас лихорадочно готовят эксперименты. Они в Ленинграде не отстанут.
— К вам, Игорь Васильевич, у меня много просьб. От вашей энергии зависит успех работы. Источники нейтронов, которыми мы снабжали Физтех, понадобятся нам самим. Нам придется ужаться с помощью, которую оказывали другим институтам, Игорь Васильевич... Мы на циклотроне будем облучать собственные урановые мишени.
Курчатов понимал, что возражать бесполезно — Хлопин решал важные административные проблемы не по внезапному наитию, а заранее обдумав. Он высказывал не просьбу, даже не пожелание, он приказывал. Курчатов все же с обидой указал, что он не только работник Физтеха, но и руководитель физического отдела Радиевого института, у него здесь свои работы — что же, прекратить их на полусвершении? Хлопин покачал головой. Нет, о прекращении ведущихся работ и речи нет. Курчатов сейчас усовершенствует циклотрон, чтобы получить пучки с энергией до 5 миллионов электрон-вольт и интенсивностью до одного микроампера, — разве его просят прекратить эту тему? Его аспирант Мещеряков определяет сечения захвата быстрых нейтронов для двадцати семи элементов от натрия до висмута — ни один из элементов не будет выброшен. И разве отменяются исследования самого Курчатова по селективному захвату нейтронов кадмием, свинцом, гадолинием, разве забирают его помощников по этой теме — Алхазова, Гуревича, Рукавишникова? Все работы идут, как намечено, спорить не о чем.