Я никак не мог повлиять на жизнь Лео, так как был слишком мал. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как испуганно хвататься за длинную чёрную юбку матери, когда последний домик Лео опускали под землю.
Священник стоит у изголовья свежей могилы и отмаливает рабу божьему Леониду несуществующие грехи. Благообразный старик, я проникся к нему уважением. Пусть даже я в божественное ни в одной из своих жизней не верил, вид священника действовал на меня успокаивающе. Кто его вообще сюда позвал? Я думал, в нашей семье верующих нет.
К этому времени я начал замечать, какая каша творится в моей голове. Несколько нажитых опытов подростка обоих полов, одна незаконченная жизнь молодой девушки – всё в теле ребёнка. Опыт, мысли – всё перемешивалось и множилось. Иногда я путался, кто я есть, и потому предпочитал помалкивать, чем говорить вслух.
Иногда детское брало верх, и мы с Роз дурачились, играли в салки и прятки, как остальные дети. Всё же, для Роз я оставался её «странным братцем», иногда она беззлобно подшучивала надо мной. Я вспомнил, что когда-то и сам шутил над ней, когда она пускала слюни на подбородок… Нередко меня так и подмывало рассказать ей всю эту историю, но здравый смысл напоминал, что Роз меня не поймёт. Потом я часто задумывался, что эта Роз была совсем другой девочкой, просто я воспринимал её той же, как и раньше, только сильно поумневшей и изменившейся внешне. Жалко, Люси здесь нет. Но, поскольку я к ней привязаться не успел, ничего страшного.
В ту мою жизнь я хотел стать если не священником, то хотя бы монахом. Последнее даже лучше. Закрываться в келье, молиться, никого не спасать. Жизнь слишком мучительна, чтобы прожить её единожды, но я вышел из чрева уже не меньше пяти раз, и что самое ужасное, каждый раз соображая, что происходит вокруг. А как мучительно было мыслящему существу томиться там!
Итак, я твёрдо решил уйти в монастырь, когда вырасту. Как сложно мне ни приходилось, я не тратил свои каналы-переходы. Только однажды, когда какие-то сволочи напали на Роз и…
…Родиться мальчиком. Без братьев или сестер-близнецов. Не отмахиапться от Пита, когда тот вызывает «на кулаки». Пойти в армию, научиться рукопашке и стрельбе… Вернуться…
С лимитного восьмого раза, когда я уже потерял надежду, мне удалось справиться с ними так, чтобы не оставить улик. Роз даже и не подозревает, что ей грозило в один душный летний вечерок.
Я обожал эту стерву, обожал безмерно! Но у Пита, видимо, совсем гнилое семя. В монастырь мне пришло письмо, повествующее, что Роз сожгла дом вместе с родителями и самой собой. Я подозревал, что во всём опять виноват Пит, но не был уверен.
Бросать семью и прятаться в монастыре – не выход.
Старик-священник просит у небес уютного местечка для Лео. Одурачил ребёнка (меня то есть) гипнотизирующей болтовнёй! Второй раз я не куплюсь. Буду жить своими мозгами, а не библейскими, и глазеть в оба, в особенности – присматривая за Роз.
Иногда это начинало её раздражать, она кричала, что я наседка почище нашей мамочки, или что няньку на дом она не вызывала… Я всё терпел.
В какое-то мгновение я почувствовал, что приближаюсь к старой точке по новому пути. Тот момент, когда надо убрать парней, что пристанут к Роз.
Сделано. Всего две попытки.
Всё время неотступно, как маньяк-параноик, следую за Роз. Пит странно поглядывает на неё, но я всё время рядом, и он ничего не может нам сделать. Было бы странно полагать, что он когда-то изменится. Всё тот же похотливый алкаш.
Даже работать устраиваемся в одно и то же заведение. Закусочная. Я - врач, военный, монах… и вдруг - продавец бургеров? Что за ирония судьбы. Мои таланты ушли в залог счастья моей семьи, из которой остались только я да Роз. Мама уже умерла от болезни, а Пита я за семью не считал.
У меня не было никого, кроме Роз. Никого. Я ходил за ней, как за живым чудом. А ей однажды это надоело, она накричала на меня, собрала вещи и прыгнула в машину к какому-то «ковбою». Я решил подождать. На два года хватило меня, но она не вернулась навестить меня, не отправила эсэмэску или письмо… Каждый раз, когда к нам заходил посетитель, я ждал, что он скажет: «Эй! Это ты Алекс? Твоя сестра Роз приветы передавала».
Так вот, прошло два года, а приветы от Роз не давали о себе знать. Тогда я психанул. Я делал всё для своей семейки, но в конце концов остался один, в глуши, только и умеющий, что отсчитывать картошку и колу на кассовом аппарате. Что за бред. Я достоин большего.