Работа могла быть завершенной, но так считал только Сэмми. Второй человек, в принципе знающий о существовании новой Мари, хмуро качал головой, наблюдая за работой сложнейшего человекоподобного механизма, в создании которого он же и участвовал. Он самостоятельно трудился над каждой строчкой кода, расписывая каждое движение, и даже создал новую библиотеку команд, по сути, подправив и обновив язык программирования, создав его новую ветвь. Да и в целом создав новую ветвь робототехники – ведь до этого никому и в голову не приходило дать машинам столь сложные эмоции.
Но этого было слишком мало, чтобы вернуть целого человека к жизни. Поведение, эмоции, даже физические признаки вроде телодвижений еще выглядело реальным воссоздать. А вот насчет таких вещей как воспоминания и собственное мышление Джей задумывался всё сильнее с каждым уходящим месяцем работы. Наделить робота собственной волей и при этом передать ему характер и способ мышления именно Мари – задача трудновыполнимая, практически нереальная. Возможно, понадобится чудо, чтобы создать настолько точную копию настоящего, некогда живущего человека, и чтобы создатель этого чуда сам поверил в него.
Но Джей ни на мгновение не сомневался, что у него получится. Бессонные ночи следовали одна за другой, хотя случались моменты, когда, где-то между третьим и шестым часами ночи, попадая прямиком в час быка, он останавливался, закидывал голову и, смотря в потолок в пресыщенном задумье, понимал, что зашел не туда, что всё не так и нужно искать совершенно иной подход к делу. И целые гигабайты мудреного кода летели в тартарары, а Джей снова запасался терпением и выносливостью. Хотя и того, и того ему хватало с головой. Казалось, он готов был ждать вечность, чтобы лишь снова встретиться с возлюбленной.
Время шло. Но время не значило ничего, когда важен лишь результат. Роботическое воплощение Мари выполняло роль жалкого суррогата, существующего отдельно от мира Джея. Гуманоид жил собственной жизнью, прописанной уже заложенной программой – мило улыбался, подавал еду, наливал кофе, лежал возле Джея, охраняя его сон. Днем робот выключался, пребывая в состоянии ожидания, но с возвращением Джея машина включалась и имитировала эмоции и слова, которые бы показывала и говорила реальная Мари по возвращению мужа с работы. Это казалось милым и грело сердце парня воспоминаниями, но не более. Он не верил, но хотел поверить в реальность Мари – а для этого нужно было создать нечто настоящее.
- Ну чего тебе еще не хватает?! Она уже достаточно идеальна, чтобы стать воплощением мечты любого разработчика Искусственного Интеллекта! – жаловался Сэмми, едва не хватая себя за короткий рыжеватый чуб. Ему не терпелось запустить разработку подобных роботов, точнее – чтобы этим занялся сам Джей, ведь как не крути, его творение полностью принадлежало ему. Короче говоря, нерадивый друг-разработчик думал только о деньгах, в противоположность самому Джею, который вообще не задумывался о каком-либо доходе от своей идеи.
**
Джей ждал этого дня годами. Мечтал, представляя истинное - настоящее – выражение удивления на лице девушки, в механическое тело которой вселили душу. И если всё получится – а Джей был уверен в этом – он снова получит свою жену, какой она была всегда.
Сначала робот дернулся, непроизвольно кивая – словно одобряя действия Джея. Теперь андроид не мог казаться ничем иным, кроме как настоящим человеком. Джей даже отвернулся, боясь посмотреть на свое создание. Дрожь охватила его, и он зажмурился, лишь бы вытерпеть и не посмотреть на восставшую с мертвых жену.
Прошло несколько секунд, послышался звук упавших не пол проводов, через которые программа закачивалась в робота. Мари ожила, но до сих пор не произнесла ни слова; когда Джей оглянулся, она неотрывно смотрела на свои ладони, словно не веря в их существование. Настоящая Мари, подумал Джей отрешенно. Неужели я сумел совершить нечто подобное…
- Дорогая… Всё в порядке?
Когда девушка подняла на него глаза – с невероятной точностью выплавленные под заказ в единственном экземпляре – Джей вздрогнул. Что-то пронзило его – то ли страх, то ли чувство обреченности. Странно, что это оказалась далеко не радость.