― Что скажешь, Николай Степаныч? ― спросил Абрамов. ― Если поможете, мы в долгу не останемся. Земля круглая ― сочтёмся.
В комнате повисла тишина, Петрович и Абрамов ждали ответа Харченко. Глава поселения молчал, переваривая услышанное. В принципе, он был согласен с Петровичем в том, что поделится инфой с соседями и союзниками нужно. Уже просто по той причине, что тем самым они отклонят ультиматум китайцев.
― Значит так, ― Харченко хлопнул ладонью по столу, ― ответ будет завтра, сейчас иди поешь и ложись спать. В таком состоянии тебе всё равно всего не запомнить. Да и к утру, думаю, остальные члены Совета на базу вернутся.
― Хорошо, ― согласился Абрамов, ― я уже, действительно, засыпаю: больше двух суток на ногах. Поем, когда проснусь, ладно?
― Дело твоё. ― Петрович кивнул, распахивая перед Абрамовым дверь.
Выйдя на улицу, Петрович пошёл провожать переговорщика к выделенному его группе дому. Харченко, проводив их взглядом, направился к Алтарю.
Глаша сидела с отрешённым лицом и никого вокруг не замечала.
«Опять в меню залезла и смотрит, что бы ещё улучшить», ― подумал Харченко и присел рядом, разглядывая дочь.
По-другому, кроме как о дочери, Харченко о Глаше никогда не думал. В его дом она попала примерно в годовалом возрасте. Точную дату рождения девочки не знал никто. Её с матерью нашли в пяти километрах от посёлка. Женщина прожила ещё четыре дня, но скончалась, не приходя в сознание, а девочку Лида тогда сумела выходить. Единственным, что досталось Глаше от матери, было имя, выведенное на куске кожи, что висел на шее ребёнка как талисман.
Харченко улыбнулся, в принципе, другой дочери он себе никогда не желал. Глаша, может, и не была красавицей, но при этом чертовски мила. Очень легко запоминала все, чему её обучали. При этом не делала разницы между боевыми занятиями и работой по дому.
― Ой, дядь Коль, давно здесь сидишь? ― спросила, отмерев, девушка. По примеру Андрея она называла приёмных родителей дядей и тётей. Что, впрочем, никак не влияло на их отношения.
― Да нет, только присел, ― улыбнулся Харченко. ― С Андреем разговаривала?
― Немного поговорили. Андрюша сказал, что к утру дома будут, ― улыбнулась Глаша. ― Потом разбиралась с тем, что ещё может создавать наш алтарь. Пока это только эликсир жизни и зелье регенерации. Но для того же эликсира нужны травы, свежая кровь и глюкоза. Первое и второе понятно, а вот глюкозу ― где мы её возьмём? Последние сладости мы лет десять назад слопали.
― Можно попробовать найти дупло диких пчёл, ― предложил Харченко. ― Вроде бы в прошлом году Иванов их где-то отыскал, но в дупло залезть так и не смог: покусали они его сильно.
― Иванов на биомассу ушёл, ― возразила девушка.
― Ладно, я народ поспрашиваю, может, кто чего знает, ― пообещал Глаше Харченко. ― Кажется, лет восемь назад поисковики приносили с той стороны глюкозу в брикетах. Вроде Жиров тогда старшим группы был, приедет, тогда спросим.
― Это было бы здорово, ― обрадовалась Глаша. ― Андрюша сказал, они в машине ботов аптечку с эликсиром жизни нашли. Там несколько одноразовых шприцов было. Один они на ворона потратили, так он почти сразу про раненое крыло позабыл и летать начал.
― Будем думать, ― кивнул Харченко. ― Ладно, сиди, я к периметру пойду. ― Харченко обнял девушку и погладил по голове. ― Спасибо, Глаш! Спасибо, что ты у меня есть.
― И тебе, дядь Коль, тоже спасибо, ― улыбнулась девушка.
Она хотела ещё что-то добавить, но прервалась, заслышав топот армейских сапог. По улице к ним бежал Ромка. Глаша сразу подумала, что на периметре что-то случилась: два часа назад он ушёл туда с новой сменой.
― Китайцы! ― выдохнул Рома, затормозив перед ними.