Глава 46. Но легко им снова впасть в сети, от которых почитали себя освободившимися, когда небоязненно стараются быть в сообществе с толпами людей всякого рода. Ибо перешедшему на сторону добродетели нет пользы увеселяться теми же делами, от которых, сам осудив их, бежал. Привычка — сильный поток, почему должно бояться, чтобы в достигнутом с великим тщанием безмолвии не возобновить опять гнусных предначинаний и не привести на память забытых худых дел. Ибо ум едва только уклонившихся от порока подобен телу, начавшему восстановляться в силах после долговременного недуга, для которого, как неукрепившегося еще совершенно, и маловажный предлог бывает причиною возвращения болезни. И в этих людях колеблются, слабеют разумные силы, почему должно бояться, чтобы не возвратилась страсть, обыкновенно раздражаемая, когда кружимся в народной толпе. Посему–то и Моисей не хотевшим что–либо потерпеть от погубляющего повелел пребывать внутри затворенных дверей, сказав: ««Да не изыдете кийждо из дверий дому своего» (Исх. 12, 22), да не коснется вас погубляющий». То же, кажется, повелевает и Иеремия, когда говорит: «Не исходите на нивы и на пути не ходите, понеже меч вражий обитает окрест» (Иер. 6, 25).
Мужественным подвижникам свойственно и смело вступать в брань с неприятелями, и невредимо избегать их злоумышления. А если кто не в состоянии еще бороться, то безукоризненно пусть останется дома, в безмолвии находя себе безбедную безопасность. Таков был Иисус Навин, о котором написано: «Слуга же Иисус, юноша не исхождаше из скинии» (Исх. 33, 11). Ибо, наученный сказанием об Авеле, знал, что выходящие в поле по давнему соперничеству убиваются телесными братьями и друзьями по плоти.
Глава 47. Но не меньше сего и из сказания о Дине в точности можно дознать, что подлинно девическому и женоподобному разуму свойственно приниматься за то, что выше нашего состояния, и обольщаться мыслию, что и для сего достанет моих сил. Если бы Дина не предалась поспешно обозрению того, что у туземцев, конечно предположив, что имеет достаточные к тому силы, и нимало не увлеклась приятностью видимого там, то не растлила бы безвременно душевной рассудительности, уловленной представлением чувств прежде, нежели законно вступила в собеседование с мужеским разумом. Бог, зная, что страсть сия (разумею самомнение) водворилась у людей, и желая с корнем исторгнуть оную из нашего навыка, говорит законодателю Моисею: «Благоговейны сотворите сыны Израилевы» (Лев. 15, 31), ибо знал, что чуждо благоговению — поспешно приступать к подвигам не по силам. Поэтому не усовершившись не должно вмешиваться в общественные мятежи, но бежать от них как можно далее, поставив мысль вдали от раздающегося шума.
Ибо немного пользы устранившимся от житейских дел оглашаться молвою о них и, оставившим город, подобно Лоту, сидеть при вратах действований, исполняясь тамошнего смятения. Но, по примеру великого Моисея, должно удалиться вне, чтобы не стало не только дел, но и гласа о них, как говорит он: «Егда изыду из града, простру руце мои на небо, и громи престанут» (Исх. 9, 29).
Глава 48. Ибо тогда бывает истинная тишина, когда не только действия, но и памятования о них, утихнув, дают душе время прийти в состояние увидеть впечатленные образы, вступить в борьбу с каждым из них и исторгнуть его из сердца. Когда же образы привходят одни за другими, тогда невозможно изгладить прежних отпечатков, потому что рассудок занят новыми образами и труд отсечь с ними страсти по необходимости делается тягостнейшим оттого, что, постепенно возрастая, приобретают они силу и, подобно рекам, при непрестанном течении вновь вливающимися представлениями помрачают душевное зрение.
Как желающие ложе реки увидеть сухим (может быть, ради чего–либо лежащего там и достойного исследования) никакой не получат пользы, исчерпывая воду на том самом месте, на котором, по их мнению, лежит искомое ими, потому что опустевшее место тотчас вновь наполняется притекающею водою (а когда преградят течение вверху, без труда откроется дно, так как оставшаяся вода стечет сама собою и сухою оставит им землю для желаемого исследования), так удобно бывает истощить деятельные образы страстей, когда чувства ничего уже не доставляют извне; когда же, подобно потоку, дают они новые и новые ощущения, тогда не только трудно, но и невозможно совершенно очистить ум от такого прилива. Ибо страсти хотя и не беспокоят, не находя случая к возбуждению в частых свиданиях с людьми, однако же, неприметно возвращаясь, более и более укрепляются, со временем приобретая новые силы.