Он открывает глаза, не мигая смотрит на нее, а она в ответ закрывает свои.
— Драко, — шепчет она, ее голос спокоен после нескольких часов бессонницы.
— Гермиона, — весело отвечает он, и она еще крепче зажмуривается.
***
— Должно же быть что-то.
— Вряд ли это имеет значение. Когда этот чертов джинн выскочит из лампы и какого черта мне гулять по пляжу?
— Ты гулял по пляжу со мной….
— По какой-то непостижимой причине ты настояла на том, чтобы собирать ракушки…
— Едва ли непостижимой…
— …не знал, как сломать твою защиту…
— …понимаешь, потому что ты идиот.
— Твоя квартира. Идиот? Но ведь не я собирал ракушки.
— Какое это имело значение, если ты не смог попасть в мою квартиру? Ты мог бы…
— Потому что, не окажись я в твоей квартире, мои планы на вечер были бы разрушены.
— Чт… Ох.
— Ты ведь о них помнишь?.. Что это было?
— Три желания, Малфой, давай. Это же один из десяти лучших вопросов всех времен. Наравне с вопросами «зачем» и тем, что про необитаемый остров…
— Что?
— Ладно, ты находишься в магазине в каком-то мрачном, по большей части криминальном уголке мира…
— Мне не нравится твое предположение…Ты только что на меня зарычала?
— Неважно. Я больше не хочу знать твои три желания. На самом деле…
— В первую очередь я хотел бы заткнуть тебя.
— Конечно.
— Когда это не удалось… Приятно знать, что у тебя осталось чувство юмора, Грейнджер. Раз уж это не удалось, я потребовал бы еще два желания в дополнение к двум оставшимся. Одно за то, что джинн потерпел неудачу в первом, а другое за то, что обнадежил меня. И я приберегу их всех для тех случаев, когда они мне действительно понадобятся.
— Ты меня раздражаешь. Чрезмерно.
— О, так вот почему ты голая?
— Я даже не знаю, как это случилось.
— Прошло два года, Грейнджер. Относительно легко.
— Идиот.
***
Гермиона резко поворачивается и босыми ногами скользит по полированному мраморному полу. Его нет ни в спальне, ни в ванной, ни в столовой, ни в кабинете. Она проверила все крыло, но он отважился уйти куда-то, где ему не позволено находиться.
Сердце колотится в горле, и кажется, она не может отдышаться, когда думает обо всех местах, где он мог бы быть. Она очень надеется, что он не завтракает с Нарциссой, потому что из бального зала доносится тихая музыка — но все же достаточно громкая, чтобы услышать через два коридора. Шаги становятся сильнее, и она бросается к огромным дверям, распахивает их.
Он сидит у дальней стены, одетый в строгую мантию, и напряженной спиной прислоняется к высокой спинке стула. Его руки лежат на подлокотниках, и Гермиона представляет, как он пальцами перебирает крошечные резные деревянные узоры, как это делал Малфой. Она вздрагивает, вспоминая, что сказала ему час назад, и закрывает за собой дверь. Тщательно запирает и оборачивается, когда слышит стук его ботинок по полу.
Она встречает его на полпути, упирается рукой ему в грудь, когда он наклоняется, чтобы поцеловать ее.
— Что ты здесь делаешь? — шепчет она, и вопрос почти теряется под звуками рояля и скрипок.
— Ищу кое-что.
Она цокает языком, скользит рукой вверх и расстегивает его мантию. Вместо кожи видит под ней темную ткань и тянет пальцы к следующей пуговице. Он поднимает руки к ее талии и двигается взад-вперед, снимая туфли.
— Тебе не следует здесь находиться.
— А где же мне еще быть?
— Не думаю, что хоть один из нас хочет получить ответ на этот вопрос.
— Я бы не спрашивал, не желай услышать ответ.
Она игнорирует это заявление, скользит руками вверх по простой голубой футболке и, схватив край мантии, сбрасывает ее с его плеч. Она любит тело Малфоя — потратила годы, изучая его. Он — ее царство. Она владеет землями его плеч, спины и бедер, долиной его груди и живота. Она претендует на холмы его лица, сады его щек, ушей и шеи, когда из-за нее те заливаются румянцем. Скалы его ключиц, таза и пальцев. Лес его волос и тропинка, которая начинается под пещерой его пупка, та самая, по которой она будет бродить пальцами, вниз по всей длине и к куполообразному кончику у его корня. Она покорила горы под ним, просторы сильной земли, составляющие его бедра, поля икр, вершины его коленей и бицепсов. Ей принадлежат темнота на его предплечье, гладкость кожи, небо глаз и голубые и зеленые реки, которые бегут от солнечного ореола волос и до пальцев ног. Свой замок она построила из сухожилий, желудочков и любви в его груди.
Она будет прижиматься к нему, касаться и чувствовать, кружить и брать, пока он тоже не поймет это. Пока она не объявила его тело своим, и он не сделал то же самое с ней, и они не смогли править вместе.
Его пальцы скользят по подолу ее рубашки, но она качает головой, едва заметно улыбаясь. Он кладет руку ей на поясницу, притягивая ближе, и она закрывает глаза, когда прижимается грудью к его груди. Другую руку он смещает к лопатке, а когда под влиянием музыки он покачивает их влево, она поддается.
***
Ноги Малфоя утопали в слоях пушистой белизны, рука скользила по ряду пуговиц на ее спине. Всего час назад он вырвал их все, кроме двух, но был очень ловок в восстанавливающих чарах. Он прижался грудью к ее груди, и она почувствовала медленный подъем, когда он вдохнул ее аромат, носом скользнул вверх по шее. Ее сердце подпрыгнуло, руки вцепились в ткань его парадной мантии.
Она повернула голову, поцеловала в уголок рта, и он крепко обнял ее.
— Ты должна мне пять галлеонов, — прошептал он ей в губы.
— С Роном все в порядке.
Он что-то промурлыкал, провернул Гермиону под рукой и быстро притянул к себе.
— Пэнси определенно зеленая.
— Я бы сказала, просто бледная, — возразила она.
— Ты что, обиженная неудачница?
Она покачала головой, просовывая руки под распахнутую одежду, чтобы немного приблизиться к его телу.
— В любом случае, это не имеет значения. Мои деньги переведены в твое — наше — хранилище в тот же момент, когда я стала…
— Моей женой. — Он ухмыльнулся и прищурился: — Ты подумала об этом до того, как сделать ставку.
Она быстро поцеловала его и, когда он заговорил, поцеловала снова, снова, пока он не забылся настолько, чтобы поцеловать ее в ответ. Кончиками пальцев скользнул в ее волосы, провел по ребрам.
— Как только вернемся домой, придумаем новую систему ставок. Что-нибудь гораздо более полезное.
— Как только вернемся домой? — У нее были другие планы, и, судя по всему, у него тоже.
Он пожал плечами.
— Завтра. На следующей неделе. В будущем году. Когда бы мне ни показалось, что позволяю тебе…
— Ну, теперь у нас целая жизнь впереди. Годы для волшебников… еще сотня как минимум, Малфой.
— Если мы выживем, — сказал он. Она посмотрела на него, но уже проигрывала борьбу с улыбкой, когда он криво усмехнулся. — И тебе больше не следует называть меня Малфоем. Люди подумают, что мы ненавидим друг друга…