— Я так полагаю, что ты все равно возьмешь ее с собой, нравится мне это или нет, — наконец произнес он.
— Я знала, что могу рассчитывать на тебя, Вартан.
Элизабет-Энн решила отправиться на юг Франции. Позвали агента по торговле недвижимостью, и тот прочесал все приморские Альпы, пока не нашел подходящую виллу внаем. Позвонили местному врачу и договорились о ежедневных визитах. Он будет присматривать за Элизабет-Энн. Тем временем Генри вел переговоры с лучшими частными сиделками, чтобы они сопровождали Элизабет-Энн. Их было три. Первую, мисс Хеппл, Элизабет-Энн сразу же возненавидела. Маленького роста, толстая, с тонкими губами, грубая. По мнению миссис Хейл, они слишком быстро поладили с Генри. А Элизабет-Энн быстро вычисляла шпионов. Пожилая женщина подозревала, что сиделка получила инструкции сразу же сообщать внуку о малейших нарушениях предписаний доктора Дадуряна, и понимала, что ей придется соблюдать осторожность. В планы Элизабет-Энн совершенно не входило только лежать в шезлонге и загорать на солнце. Они с Натали Голдстайн собирались решать массу проблем по телефону, что прямо противоречило инструкциям доктора Дадуряна. Но две другие сиделки, мисс Бант и мисс Кинни, ей понравились. Элизабет-Энн сразу поняла, что они тоже совсем не в восторге от суровой, властной мисс Хеппл.
Путешествие спланировали быстро. Принадлежащий семейству Хейл самолет доставит Элизабет-Энн, Дороти-Энн, ее гувернантку и трех сиделок в Париж, а потом в Ниццу. Оттуда, взяв напрокат машину, они доберутся до Сен-Поль-де-Ванса.
Утром в день отъезда Вартан Дадурян нанес Элизабет-Энн последний визит.
— Беспокоиться ни о чем не придется, — заверил он ее. — Мисс Хеппл, мисс Кинни и мисс Бант — отличные сиделки. Я, кстати, договорился с фройлен Ильзе Ланг, что она встретится с тобой в Сен-Поль-де-Вансе. У нее очень хорошие рекомендации и репутация лучшего физиотерапевта в Европе.
— Я так полагаю, что следующая твоя фраза уверит меня о том, что если кто и может помочь мне снова встать на ноги, то это она, так?
У Дадуряна вырвался жест раздражения.
— Вовсе нет. Тебе это отлично известно. Я никогда ничего не скрывал от тебя в прошлом и не собираюсь делать этого сейчас. Конечно, все возможно, но никто из нас не думает, что ты снова сможешь ходить. Удар был слишком сильным.
Элизабет-Энн кивнула:
— Спасибо, Вартан. Это жестоко с твоей стороны, но я должна знать правду, а не утешаться ложью.
Врач с сожалением посмотрел на пожилую женщину:
— Если бы я только мог…
— Я знаю, что ты сделал бы все возможное. — Элизабет-Энн взяла его за руку и улыбнулась. — Я очень тебе благодарна, правда, благодарна. Возможно, отпуск даже пойдет мне на пользу. — Она закусила губу и закончила фразу почти шепотом: — Если только мисс Хеппл не поедет.
— Она тебе не понравилась?
Элизабет-Энн встретилась взглядом со своим старым другом.
— Ни капельки. Генри выбрал ее, чтобы она шпионила за мной. В этом я уверена. Она будет доносить ему обо всем, что я делаю.
— Я могу рекомендовать другую сиделку.
Женщина отрицательно покачала головой:
— Не стоит беспокоиться. Насколько я знаю Генри, он постарается, чтобы она стала второй мисс Хеппл. В конце концов, мне известно, кого следует остерегаться.
Глаза Дадуряна опасно блеснули.
— Но ведь это не значит, что ты меня обманываешь, правда?
— Обманываю тебя?
— Вспомни, что я тебе говорил. Тебе совершенно противопоказано работать. Во всяком случае, пока. — Он замолчал. — Абсолютно никакой работы.
Элизабет-Энн была не из тех, кто лжет, даже при вынужденных к этому обстоятельствах. Поэтому она ограничилась неопределенным кивком, который, как она представляла себе, доктор Дадурян мог истолковать по-разному. Элизабет-Энн взяла торжественную клятву с миссис Голдстайн регулярно сообщать ей по телефону обо всех важных сделках. Она уже предчувствовала, что международные переговоры по телефону будут происходить часто. Ей было слишком хорошо известно, что, если она — сердце империи «Хейл» — будет слишком долго вне досягаемости, Генри все возьмет в свои руки и никто ничего и знать об этом не будет. Он может уволить преданный ей персонал и заменить его своими ставленниками. Только сама Элизабет-Энн могла этому помешать. Она понимала: стоит ей потерять контроль за происходящим, вернуть его будет очень трудно.
Генри — ее горячо любимый внук, несмотря на совершенные им ошибки. Но он жаждет власти. Слишком жаждет. Как только она уйдет, Генри слишком легко удовлетворит свои аппетиты.