- Тийя… - Лордан пытался сдерживаться из последних сил. – Сейчас я еду за Фен. Она одна в пустошах, там опасно. У нас под носом буквально растерзали человека.
- И ты ничего не смог сделать, - Тийя цедила слова едва сдерживая злость. - Если бы он решил убить Фен, там бы сейчас лежал ее труп. Труп любого из нас! Если на самом деле хочешь ее защитить – поймай убийцу.
- По-твоему я должен просто отпустить ее?
- По-моему, ты должен заняться делом. А Фен уже далеко, к ночи она будет в поселение. Думаю, Сэт там о ней позаботится…
От нахлынувшей злости потемнело в глазах. Лордан оттолкнул направленное на него оружие, но с места все же не двинулся.
- Тобой движет ревность, а не здравый смысл, - Тийя продолжала сжимать клинок в опущенной руке, но голос ее стал мягче, в нем прорезались просительные нотки. – Пожалуйста, не сходи с ума. Мы и так тут все немного безумны. Давай займемся Кожаной Маской, пока он не занялся нами всерьез. Подумай о том, что если провалишь задание, то Форкар сотрет тебя в порошок. И Фен. И меня.
- Убери ты свой нож, - скривился Лордан. – Или ты правда думала удержать меня с его помощью.
- Я надеялась удержать тебя с помощью своего дара убеждения. И очарования, конечно же. Мужчинам редко удавалось перед ним устоять.
- Редко, но не всегда? Кому-то все-таки удалось? – Лордан хмыкнул.
- Тебе однажды, - Тийя опустила голову и спрятала клинок в ножны.
Лордан воспользовался этими мгновениями, чтобы вновь рассмотреть ее. А ведь он совсем не знал Тийю… Да и когда бы ему было ее узнать по-настоящему? Как в первый он коснулся взглядом коротких едва завивающийся волос, острых скул, ярко подведенных губ, тонкой шеи… Она казалось такой хрупкой, но была самой сильной женщиной из тех, что ему встречались. Проклятье пустошей, сейчас она казалась сильнее его самого!
- О чем задумался? Надеюсь, о моих словах? Сам сказал, силой я тебя не удержу…
- И не надо. Давай разбиремся с тем, что здесь произошло.
Лордан обернулся на тянущуюся до самого горизонта дорогу, задумчиво пожевал щеку и двинулся вслед за Тийей.
10 глава
Фен готова была гнать лошадь до самого Нового Талона, но очень скоро пришлось перейти на шаг. Ей казалось, что так она сможет убежать от боли. Но чем дальше углублялась в пустоши, тем сильнее горело в грудь. Промерзшая, убаюканная ледяными ветрами степь дремала, единственным звуком на много миль вокруг был перестук копыт и крики одиноких птиц.
Она бежала от Лордана или от себя? Куда и зачем? Сэт ведь тоже бросил ее, просто уехал дав понять, что она не нужна больше. Да и была ли нужна раньше… Тогда зачем оставил то письмо?
Во время небольших остановок она лежала на спине, закутавшись в плащ, и смотрела вверх. Высокое безоблачное небо нависало куполом, и Фен чувствовала себя букашкой, пойманной в банку, и забытой на дальней полке.
А потом она снова садилась на лошадь и ехала. От встречного ветра раскраснелось лицо. Потом он переменился и подул с запада, еще более холодный, с привкусом влаги.
Фен въехала на взгорье, когда небо начало темнеть. На раскинувшейся внизу равнине, вдалеке, виднелись руины разрушенной столицы бывшего торочьего государства. Изломанные черные башни, огромные камни, выдранные из тел некогда величественных сооружений, порушенные стены, втоптанные в черную землю, и – ни одного деревца, ни травинки за этой чертой. Казалось, война здесь закончилась только вчера и еще можно услышать стоны умирающих и ощутить запах крови.
Фен невольно поежилась – даже на расстоянии чувствовалась гнетущая атмосфера этого места. Что-то знакомое, больное, извращенное угадывалась в ней. Словно вечно голодный хищник притаился в засаде, поджидая очередную жертву.
За стенами того, что раньше было городом тонкой серовато-рыжей лентой вилась река, поросшая по берегам низким кустарником. А еще дальше Фен увидела Новый Талон – нестройные ряды приземистых домиков, какие-то бурые шатры. Большего отсюда она рассмотреть не смогла. Но одинокое дерево на отшибе и привалившийся к ней боком, точно ища поддержки, домик она увидела. Тронула ногами лошадь и начала спуск, пытаясь опередить подкрадывающуюся по пятам темноту.
В поселке начали разжигать тусклые чадящие факела, но в хижине на отшибе не горело ни язычка света. Постанывал древний дуб, точно пел печальную песню на незнакомом языке. Фен спешилась, привязала уставшую лошадь, и замерла у входа, вслушиваясь. Внутри – тишина. Глухая, настороженная. Фен разожгла факел и, крепче сжав в мокрой ладошке записку, толкнула дверь. Та открылась со скрипом, шаркнув по искривленному полу.