Пока я убеждал себя в том, что мне нет дела до связи между этими двоими, девушка стояла, не шевелясь и так же внимательно рассматривала меня.
– А это … – вышла небольшая заминка, видимо, итальянец никак не мог выговорить без запинки мое имя и тогда, когда я уже решил ему помочь и сам представиться, Оливия неожиданно первая взяла слово, чем немало меня удивила:
– Ярослав Шарпеев. Как неожиданно вас встретить на данном мероприятии, – четко произнесла она и в ее глазах вспыхнул вызов.
Дерзость, завуалированная под дружеское приветствие, застала меня врасплох.
Со времен моей травмы, полученной в шестнадцать, когда на меня напали какие-то отморозки, редко, кто решался бросать мне вызов. А если кто-то и смотрел косо, я быстро ставил того на место несколькими репликами и своим, вечно хмурым лицом.
«Последствия поражения лицевого нерва»,— как сказал мне тогда доктор. И пусть слова, что я остался жив и служили утешением, но мой недуг оставил значимый отпечаток в моей судьбе.
– Вы знаться? – удивлённо вскинул брови итальянец.
– Мы учились в одном университете. Ярослав как раз заканчивал последний курс, когда я перевелась, – в ее словах сквозила затаенная обида вперемешку с ненавистью.
После того случая не удивительно, что она так себя ведет. Мне самому было противно за свой поступок, но тогда другого выхода не было.
Чувство вины разом затопило меня, и мне пришлось в срочном порядке собрать все свое хладнокровие и выключать ненужные эмоции. Я думал перерос, охладел, но прошлое с новой силой пытается меня догнать. Нужно лишь под каким-то предлогом избавиться от девушки. Любой ценой.
– Я удивлен. Простите, не могу припомнить вас. Но могу сказать в свое оправдание, что студенческие годы у меня прошли в фирме отца, и в университете я появлялся исключительно для сдачи экзаменом. Я и свой поток слабо помню.
Постарался вложить в свои слова как можно искренних нот, в то время как сердце громко громыхало в моей груди от произнесенной лжи.
Шоколадные глаза злобно блеснули. Да, я умею быть ублюдком. В этом спасибо папаше и нашему «добродетельному» обществу.
– Это закономерно, – спустя доли секунд нашей безмолвной битвы взглядов ответила она. – Свои тянуться к своим.
Я нахмурился.
– Не совсем понял вашу трактовку, – тем не менее произнес я.
– Я лишь говорю о том, что вы и не должны были меня вспомнить. У нас с вами были разные круги…общения. Вы старше, я младше, – мило улыбнулась она, и повернулась к своему итальяшке, заведя с ним разговор на итальянском языке, тем самым, отрезая мне путь для дальнейшей дискуссии.
Однако я понял, что именно она имеет в виду. И дело было вовсе не в разнице в возрасте. Малышка Оливия все еще помнит слова, брошенные мною в далеком прошлом.
В свое время пытаясь отвадить девушку от брата, я привел этот аргумент как основной, почему они не могут быть вместе. Девушка запомнила. Она всегда отличалась хорошей памятью. Отличница по натуре, пройдя по вступительным баллам в университет, не имея должных связей и финансов, как у остальных, она сама прокладывала себе путь в будущее.
Что самое удивительное, даже, когда она стала встречаться с моим братом, она никогда не прибегала к его помощи и не просила в чем-то ей помочь. Это в ней меня удивляло и восхищало. Однако именно эта черта ее характера еще ярче показывала разницу между нашими мирами. Девушка нашего круга попыталась бы использовать все преимущества данного союза, но не эта. Ей хотелось все самой.
Оливия звонко рассмеялась какой-то итальянской реплике, когда я принял неожиданное решение:
– Оливия, пока вас не было, я хотел предложить Костэнтино показать красоты незатоптанные еще туристами. Как раз послезавтра наша яхта собирается отплыть на небольшой секретный пляж между скал. Поверьте, это стоит увидеть. Возможно, при виде незатронутой человеком природной красоты вы вдохновитесь на новые идеи в плане постройки гостиницы. Так сказать, окунетесь в местный колорит.
Я старался быть вежливым и не казаться навязчивым в своем предложение, но Оливия быстро раскусила мой план. Ее бровь насмешливо выгнулась, а в глазах стоял вопрос: «Ты что, серьезно?». Но я был непреклонен. Сейчас на кону стояло многое, и я готов потерпеть общество черноглазой русалки, только бы сам инвестор согласился.