— Нет, не самый, — хихикает подруга. — Но дурочка, конечно. Ты же сама себя путаешь. Иди и поговори с ними, они вон до сих пор стоят в обнимку там. Иди, я не шучу.
Я понимаю, что она права. Правда понимаю. Потому что это молчание до добра не доведет.
Ладно.
Выдыхаю, киваю, и иду к братьям, собрав в кулаки всю свою храбрость. Страшно, сердце прямо в горле стучит, но выхода нет. Давно пора поставить точку в этой Санта-Барбаре. В конце концов, поговорить действительно нужно. Потому что эта недосказанность всем нам потом боком выходит.
— Вы оба, — становлюсь перед ними и складываю руки на груди, пытаясь не дрожать от напряжения. — Пойдёмте в кафетерий, поговорим.
— Цыпленок, сейчас пара, вообще-то, — хохочет Дима, а я с трудом держусь, чтобы ему ещё один синяк не поставить. Чего он такой довольный вообще? Ночью грустный приходил, а тут прям светится.
— Вы пропустили две, не делайте вид, что заботитесь об учебе.
Разворачиваюсь и иду в сторону кафетерия, зная, что они оба пойдут за мной. Не оборачиваюсь, хотя дико хочется, только сдерживаю отчего-то рвущуюся наружу улыбку.
— Я слушаю, — говорю, когда они усаживаются напротив меня. В кафетерии никого, все уже разбежались на пары, и только мы сидим в самом центре зала за столиком, глядя друг на друга как три идиота. Хотя, учитывая нашу ситуацию, то без «как». Три идиота.
— Катюш…
— Нет! Достало! Никаких обманов. Мы все втроём варимся в этой каше, каждый видит то, что хочет видеть, и никто толком ничего не объясняет. Я хочу правды, устала уже от всего!
Видимо, говорю я это настолько эмоционально, что парни тут же успокаиваются и садятся чуть ровнее, убирая с лиц улыбки. Так-то лучше.
Дима складывает руки на груди и молчит, глядя прямо на меня, а Андрей принимается за рассказ.
— Вчера, когда ты ушла домой, я увидел машину Димы. Заметил, что он едет к тебе, и решил подождать. Потому что… Да пофиг почему, решил и всё! Дима вышел через час где-то, весь грустный, задумчивый. Я к нему подошёл, попросил не трепать тебе нервы и уже наконец определиться, кто ему нужен, а не запутать всех ещё сильнее. Ну, слово за слово, и подрались…
— Из-за этого? — хмурюсь. Тупой повод для драки.
— Из-за всего, Катюш. Накипело. Мы слишком многое прошли вместе, поверь, нам было за что подраться. А тут ещё и это все. Ты, грустная из-за него, и он идиот, потерявший из-за бывшей голову. Вот и накопилось.
— Да уж…
Слова о бывшей заставляют злость снова подниматься по телу к горлу, чтобы сидеть там противным комом и отравлять организм. Меня даже мысли о Маше бесят, видеть ее рядом с Димой просто невыносимо.
— В общем, как-то так, — говорит Андрей, улыбаясь, и тут же поднимается с места.
— Мы разве поговорили?
— Думаю, дальше вы и без меня справитесь, — он подмигивает мне и уходит, а я вдруг натягиваюсь струной от пронзительного взгляда. Все время, что мы сидели тут, он смотрел на меня… Так. Как будто я превратилась в Анджелину Джоли.
— Дим, вам пять лет, чтобы драться, да? — выдыхаю. Усталость накатывает резко, словно волной.
— Получил за дело, цыплёнок. Андрюха все верно сказал, у меня крыша поехала. Я запутался в наших с тобой отношениях, тут ещё Маша вернулась, в любви признавалась, скучала, говорит. И я как придурок просто застрял во всем этом без движения, потому что не мог понять, что мне вообще надо. Так что правильно он мне навалял. Я не сопротивлялся почти.
— У Андрея бровь разбита.
— Ну я же говорю: почти, — усмехается.
— Зачем ты вчера приходил?
Если я решилась на разговор, чтобы расставить все точки над i, то нужно довести его до конца. В конце концов, терять мне точно уже нечего.
— Честно?
— Нет, можешь соврать, я же для этого тут сижу, — злюсь и хмурюсь. Дима всегда был таким противным?
— Хотел узнать, нужен ли я тебе, цыпленок. Я порвал с Машей, потому что понял: ни к чему это не приведет. Она требовала быть только с ней, даже с братом не общаться, а я понял, что когда-то школьная любовь уже давно любовью быть перестала. Я даже не скучал. Оказывается, когда человека любишь, ты скучаешь по нему. Так сильно, что даже среди ночи готов ворваться к нему в квартиру.
О боже… Это он сейчас… Это что он сейчас имел в виду?
От напряжения потеют ладони, но я стараюсь держать лицо. Не собираюсь вешаться на шею ему сразу, хотя и хочется. Мы ещё нифига не выяснили, на самом деле.
Просто эти слова… Слишком приятно их слышать. Даже после всех страданий и тупых недомолвок.