Я фыркнула и сдула волосы с лица, прежде чем прищуриться на него. Он протрезвел, озорной блеск в его глазах исчез. Мое сердце упало в живот, и мои ладони начали потеть.
— Лила, ты мне доверяешь?
Мои глаза вспыхнули от удивления.
— Почему ты спрашиваешь?
— Ответь на вопрос. — Его взгляд не отрывался от моего, поглощая меня и удерживая в плену.
Я покачала головой и попыталась отодвинуться от него.
— Что происходит?
Мне не понравилось выражение его лица. Что-то произошло, и мне это не понравилось.
— Я хочу попробовать кое-что с тобой, — медленно объяснил он.
— Спрыгнуть с самолета? Подводное плавание с аквалангом? Прыжки с тарзанки? Рафтинг? Что-то глупое и ищущее острых ощущений?
Мэддокс любил прилив адреналина, любил любое занятие на свежем воздухе, от которого мое сердце выливалось бы через рот. Несколько недель назад мы катались на горных велосипедах. Что ж, он это сделал, и я наблюдала со стороны, убеждая себя не терять сознание.
Это было слишком опасно, слишком безрассудно… все, что Мэддоксу было нужно в его жизни. Трепет и порыв по его венам. Он жил для этого.
Мэддокс покачал головой, выражение его лица все еще было слишком серьезным.
— Нет, дело не во мне. Это для тебя. Но я хочу, чтобы мы сделали это вместе.
— Мэддокс, выплюнь это. — Нервы грызли мой живот, пока я ждала, что он заговорит.
Все еще держа меня на руках, Мэддокс развернул нас так, что я оказалась лицом к его машине, прижавшись спиной к его переду. Я застряла между ним и машиной.
Мое дыхание вырвалось через губы с резким выдохом, и мои колени задрожали. Его руки приземлились на мои бедра, и его дыхание окутало мое ухо. Он потянулся вокруг меня и открыл пассажирскую дверь, его намерение было ясным.
Нет, нет, нет.
Я уже боролась с ним, прежде чем он успел сказать хоть слово.
— Мэддокс…
— Ты мне доверяешь? — Он сказал мне на ухо.
— Нет, не знаю. — Мое горло свело в конвульсиях, и каждый мускул в моем теле превратился в лед. В ушах стоял рев, а сердце колотилось так сильно, что казалось, оно вот-вот выскочит из груди. — Я… не могу, — прохрипела я. — Не заставляй меня делать это.
— Лила, ты мне доверяешь? — Баритон его голоса эхом отдавался в моих костях, повелевая и заземляя меня, заставляя смотреть правде в глаза. Мои руки тряслись, и я начала потеть, хотя весенний воздух был холодным для моей кожи.
Я сглотнула.
— Нет.
— Не лги, Лила. — Его руки сжались на моих бедрах.
Мои легкие горели, и я не могла дышать.
Паника началась со скопления искр в моем животе. Моя кожа чесалась, чувствуя себя слишком стянутой вокруг моей плоти. Мое собственное тело заставляло меня задыхаться. Грудь вздымалась, дыхание вырывалось с задышками, а слезы грозили вот-вот упасть, и я рухнула на землю. Мэддокс прижался ко мне, не отпуская. Мое сердце подпрыгивало от ужаса, от страха, и каждый вдох, который я втягивала в свое тело, становился болезненным.
Почему? Почему он делал это со мной? Почему, Мэддокс?
Внутри меня бушевал ураган эмоций, грозивший вырваться наружу. Я не могла перестать трястись, мой разум продолжал играть со мной злые шутки.
— Дыши, — сказал Мэддокс, и его голос прорвался сквозь хаос в моей голове.
— Я… не могу.
Дыши! Черт возьми, сказала я себе.
Я схватилась за грудь и задохнулась. Десять… девять… восемь…
Мир вокруг меня замедлился и стал размытым, моя кровь превратилась в лед, а мое тело… онемело. В затылке у меня что-то сильно стучало, а вены на шее пульсировали.
— Я верю в тебя, — прошептал он.
Семь… шесть… пять… четыре…
— Дыши, детка.
Три, два, один.
Долгое время мы простояли так.
Моя голова откинулась назад на его плечи.
— Тебе весело? Видеть меня такой…?
Его губы мягко коснулись моего виска.
— Нет. Но я собираюсь помочь тебе победить твой страх. Ты живешь только один раз, Лила.
— Я… не могу сегодня, — призналась я.
Мэддокс покачал головой.
— Не сегодня, не завтра… но, может быть, на следующей неделе. Мы собираемся продолжать попытки.
Мой подбородок трясся, и я кивнула головой.
Я действительно пыталась. В течение пяти дней я пыталась. Мэддокс успешно подводил меня ближе к своей машине. Каждый день он открывал пассажирскую дверь, и я падала на землю, дрожа и задыхаясь.
День за днем я боролась со своим прошлым и преодолевала страх, пока мое тело не начало сдаваться.
На шестой день я едва могла выйти из дома бабушки и дедушки. Мои ноги так сильно тряслись, что Мэддоксу пришлось помочь мне пройти по гравийной дорожке к его машине.
Мои колени снова ослабли, и я рухнула вперед.
Всхлип сорвался с моих губ, когда сокрушительная тревога снова проникла в мое тело.
— Мне… жаль, — выдавила я.
Мэддокс ждал, когда спадет моя паническая атака, его присутствие властно, а рука крепко лежит на моей спине. Он преобладал над моей паникой, успокаивая меня нежным прикосновением.
Я подняла голову с его плеча, и его пристальные, красивые глаза встретились с моими. Меня охватила паника, отчего мои глаза стали дикими, а лицо белым, как у призрака, но он не смотрел на меня, как на жалкого неудачника.
Мэддокс терпеливо ждал. Потому что он верил в меня.
Я закусила губу, пытаясь успокоить дыхание. Мышцы моего тела спазмировались, но я боролась, чтобы оставаться в сознании.
— Посади меня в машину, Мэддокс. — Я попыталась говорить твердо, но мой голос вышел слабым, как плач новорожденного котенка.
Он сжал губы, глядя мне в глаза. Может быть, он увидел в них решимость, потому что кивнул. Мы поднялись на ноги, и я с трудом встала. На этот раз, когда Мэддокс открыл пассажирскую дверь, я на нетвердых ногах забралась в машину. Я рухнула на сиденье, мое сердце злобно колотилось о ребра.
Он пристегнул ремень безопасности вокруг меня, пока я держалась за свое сиденье, костяшки пальцев побелели, пальцы болели от того, как крепко я держала его.
Он прижал большой палец к моим полным губам, отодвигая их от зубов.
— Доверься мне, — прохрипел Мэддокс.
Довериться ему? Я делала это целиком и полностью, от всего сердца.
Это была самая страшная часть.
— Мы сделаем это.
Он ухмыльнулся.
— Нет, ты сделаешь это.
Мэддокс закрыл дверь, и я смотрела, как он обходит машину и садится за руль. Он забрался внутрь, и я глубоко вздохнула. Его руки лежали на руле в ожидании.
— Сделай это, Мэддокс. Я доверяю тебе.
— Прежде чем мы это сделаем, мне нужно кое-что тебе сказать, — он сделал паузу. Я склонила голову, ожидая. — Эти штаны для йоги, которые ты носишь, должны быть незаконными, Гарсия.
Мои губы приоткрылись, и внезапный смех вырвался из моей груди.
— Мэддокс! — Я все еще смеялась, когда он включил зажигание, и машина, сама того не заметив, покатилась вперед.
Моя улыбка соскользнула с моего лица, и я задохнулась.
— О Боже. — Мое дыхание сбилось.
Та ночь… воспоминания…
Все разом поразило меня, и я тонула, тонула… умирала.
Я не могу дышать.
Мэддокс схватил меня за руку.
— Держу тебя. — Его глубокий голос был мягким, но мощным, с богатым шелковистым тоном. — Лила.
Мои глаза закрылись, и я дышала через нос.
Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… два… один.
Я умирала.
— Ты не умираешь, — сказал мне голос.
Его голос.
Мэддокс.
— Я умираю. — Мама, папа…Я вас люблю. Я так сильно вас люблю. Вы слышите меня? Мне жаль.
Теплая рука сомкнулась вокруг моей.
— Я здесь. Ты не умираешь.
Так тепло, так сильно, так знакомо.
Холодный ветер коснулся моей потной, разгоряченной кожи.
— Открой глаза, Лила. — Нет.
— Доверься мне, — сказал он.
Тоска скрутила мой живот. Я прижала руку к груди, пытаясь стереть боль. Мои глаза открывались, когда я хрипела при каждом вдохе.
Мое окно было опущено, поэтому ветер трепал мои волосы. И…