Гарри нервно рассмеялся и отхлебнул щедрый глоток чая. Жидкость попала не в то горло, и парень судорожно закашлялся, краснея от нехватки кислорода.
Из-за этого он не заметил, как в глазах директора мелькнул опасный огонек. Дамблдор по-отечески улыбнулся:
- Гарри, почему ты так решил? Что случилось? Что сподвигло тебя на такие выводы? Можешь сказать мне все.
Сам не зная почему, грифф поежился. Что-то в тоне Главы заставило его насторожиться. Он решил «выдать» только «общую» информацию:
- Просто, я случайно прочел… И теперь не могу забыть... Профессор, возможно ли, что какие-то дальние родственники… Может, дети, рожденные вне браков?
Чем дальше Гарри говорил, тем отчетливее понимал, что зря пришел. Директор окружными путями пытался выпытать подробности и имена тех, кто еще был в курсе информации. Все это подводило Поттера к мысли, что зелье не ошиблось, а старик врет. Брюнет по-настоящему испугался. Какой смысл директору был скрывать такую правду? Не должен ли он был заботиться о благополучии «Надежды магического мира»? Не от Гарри ли зависело исполнение пророчества? Постойте-ка… Пророчество… В мозгу Гарри что-то щелкнуло. Если он не последний Поттер, то…
В этот момент он резко вскинул глаза на Дамблдора и увидел направленную на него волшебную палочку:
- Обливиэйт.
***
Дамблдор.
Это застало меня врасплох, но я видимым усилием взял себя в руки. Пацан не должен ничего заподозрить. Нужно узнать, кто еще «в курсе» и «откуда растут ноги». Эта информация не должна выплыть на поверхность. Это мой козырь в борьбе против Тома. Я не могу так рисковать. Мелкий Поттер путает мне все карты. Ты никогда не узнаешь, что у тебя есть двоюродный брат. Для всех ты должен быть страдальцем и полным сиротой. Зря ты пришел с этим ко мне, Гарри, ох зря:
- Обливиэйт.
***
После Обливиэйта дни Гарри потекли как обычно. Лишь иногда он ловил на себе задумчивый взгляд Невилла. Жизнь в замке вошла в накатанную колею. Лишь один человек становился все задумчивее и задумчивее. Профессор Снейп.
Северус не любил свой день рождения. В этот день неизменно «обретали плоть» все его «замалчиваемые печали»: острее обычного ощущалась собственная ненужность, еще больнее воспринималось одиночество. Осознавая, что прошел еще один год, за который ничего не изменилось в лучшую сторону, настроение мужчины падало в самые «минуса». Единственным светлым пятном был Люциус. Друг с завидным упорством приходил и развеивал хандру зельевара, подбивая на различные безумства. Северус задумался… В том году этот невозможный блондин таскал его в магловский «Мулен Руж». Теперь же… «Эта ссора… Неужели не придет? Лучше тогда вообще проспать этот день. Взять отгул и запереться у себя. Так и сделаю», - зельевар грустно посмотрел в окно. Ветер срывал с деревьев невесть как оставшиеся там до холодов листочки. Те, медленно кружась, невесомо опускались на землю. Так же медленно «опадали» надежды профессора на светлые перемены в своей жизни…
***
Как профессор не хотел «проскочить» этот день, затея с треском провалилась. Конечно, Люциус все-таки заявился. Все еще обижавшийся, злой, но… Не зная, как себя правильно вести после всего, зельевар выбрал свою любимую «язвительно-саркастично-надменную маску». Мало ли, что там задумал Малфой. Вдруг, захочет поквитаться.
Переступивший каминную решетку аристократ не придумал ничего лучше, чем выдавить из себя:
- День рождение… отмечаешь?
- А ты, видимо, пришел «помочь»? Ну день рождение и что? – с сарказмом спросил Северус хмурого друга, – неужто ты хочешь спеть мне Хэппи Бездей?
- Скорее уж, я тебя отхеппибезджу, - буркнул злющий Малфой.
Со стороны зельевара раздалось надменное фырканье.
- Хрен вам в грызло!
- КАААК??? – растерялся Люциус. – За хрен я понял… куда ты сказал?
- Туда, - уже еле сдерживая смех, - отозвался зельевар.
- Ах туда!, - плотоядно облизнувшись, блондин по-кошачьи направился к другу. – Ну что ж, Север, хочешь быть активом? Замечательно! Спорим, ты не сможешь «покрыть» меня? Кишка тонка!