тихо, но с силой. —Я потерял своего отца, когда мне было примерно столько
же лет, сколько тебе, поэтому я знаю что нет слов, которые могли бы сделать
эту потерю менее тяжелой—. Он крепко кладет обе руки мне на плечи, заставляя меня смотреть прямо в глаза, которые Грэм так явно унаследовал.
Но я читал книгу твоего отца, и хотя я не могу сказать каким он был
человеком, я могу сказать, что как отец он обожал тебя и гордился тобой. И
все это? — говорит он., размахивая руками в направлении выставки. —Ты
сделал это. Ты превратил свое горе и душевную боль в то, что положительно
повлияет на бесчисленные жизни. Этим гордился бы любой отец.
Я чувствую, как начинаю дрожать. Исходя от Митча, человека и отца, которым я так глубоко восхищаюсь, его слова потрясли меня до глубины
души.
Отойдя в сторону, он расположился так, что теперь стоит рядом со мной и
успокаивающе обнимает меня за плечи. —Грэм сказал, что это может быть
слишком, но я подумал, что ему важно быть здесь сегодня. Пользуйся не
торопись, сынок—. Он задерживается со мной на мгновение, прежде чем
повернулся и направился к своей семье, а слово сынок снова и снова звучит в
моей голове.
Теперь, когда я могу разглядеть эту сторону экспозиции более отчетливо, мое
сердце замирает, когда я смотрю на простую черную рамку в центре дальней
стены... меньшую по размеру, но равную по значению, но не уступающую по
значимости тем, что окружают ее. Юношеский и очаровательный взгляд
моего отца смотрит на меня, его военный портрет запечатлел человека, которого еще не преследовали трагедии войны. Такого человека я хотел бы
знать.
—Это было сделано за несколько месяцев до того, как я с ним
познакомилась—, произносит мягкий голос моей матери, когда она
переплетает свою руку с моей, опираясь и положив голову мне на плечо. —
Иногда твое сходство с ним заставляет меня забыть, как дышать. Он был
самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела.
Я обнял ее за плечи, пока мы оба смотрели на человека, который навсегда
изменил наши жизни. —Как ты думаешь, что бы он подумал обо всем этом? —
шепчу я.
—Дорогой, он был бы потрясен всем тем, чего ты добился, — говорит она, указывая на его портрет.
Она заключает меня в объятия, которые, несмотря на разницу в росте, ощущается так же, как в детстве. —Когда я впервые встретила его, он был так
увлечен... тем, что его призвали служить своей стране и делать все
возможное, чтобы помочь тем, кто не мог помочь себе сам... — Она подводит
нас к фотографии моего отца, нежно положив руку на его лицо, которое, я
знаю, она видит, когда смотрит на меня.
—И в каком-то смысле, когда я смотрю сегодня на то, что вы все здесь
сделали, я не могу не думать о том, что твой отец наконец-то обрел покой—.
Слезы текут по ее лицу, когда она берет мои руки в свои. —Что в своей
смерти он смог сделать то, что так отчаянно хотел сделать все эти годы —
помочь другим.
Она прижимает наши лбы друг к другу. —Хотел ли ты или нет, мой
идеальный и милый мальчик, ты помог принести мир в его сердце и добавить
что-то значимое в его память. Это будет нелегко, милый. Возможно, это даже
будет не возможно, но просто постарайся помнить, что прощение для нас... а
не для того, кто нуждается в прощении.
Мама целует меня в щеку, прежде чем вернуться туда, где, как я могу себе
представить, терпеливо ждет мой отец, разрываясь между желанием
подарить нам этот личный и желанием задушить нас своей любовью. Я
поворачиваюсь, чтобы в последний раз посмотреть в глаза отцу, зная в
глубине души, что мне пора двигаться дальше. И тут я замечаю маленькую
золотую табличку с именем под его рамой.
В память о
ветеране – отце – авторе Скотте Расселе,
сержанте-оружейнике морской пехоты США.
Грэм был прав… все это слишком. Черт возьми. Я никогда не смогу
переписать прошлое или даже свои воспоминания о своем отце. Но, может
быть, со временем я смогу изменить то, как я его помню. Оглядываясь на
свою семью, как избранную, так и кровную.
Избранных и кровных, меня переполняет чувство непоколебимой любви и
сопричастности. Клэр в объятиях Дина, их любовь невинна и наполнена
обещанием всего, что приходит с новым начинаниями.
Митч и Камилла, которые не проявляли ко мне ничего, кроме теплоты и
доброты, стоят, держась за руки… невысказанное понимание того, что
значит для меня этот вечер, промелькнуло на их лицах, когда наши взгляды
встретились.
И Грэм, который сидит между моими родителями, его рука обнимает мою