Мое время подходит к концу. Я знаю это и смирился с этим - независимо от
того, что будет дальше. Но мне нужно, чтобы ты знал, Уилл... ты будешь
моей последней мыслью, когда я покину эту землю, и последним именем на
моем дыхании, потому что ты, мой красивый и сильный сын, - единственное
хорошее, что есть в моей жизни. Я молюсь, чтобы однажды неизмеримая
боль, которую я причинил твоей жизни, утихнет, и со временем ты
сможешь оглянуться на эту книгу и понять, что ты был и навсегда
останешься любимым.
Помни... поднимайся, исцеляйся, преодолевай.
Несмотря ни на что, я всегда буду любить тебя.
Сжимаю в руках слова моего отца - слова, которые мне так необходимо было
услышать, — против моего сердца. Слова, которые оставили меня
опустошенным, лишенным всех эмоций и разума. На осознание того, что мой
отец-алкоголик, мой умерший отец - втайне один из самых глубоких авторов, с которыми я когда-либо сталкивался, ощущается как невообразимая
реальность. Жестокая и больная версия всего, что, как мне казалось, я знал и
во что верил.
Я перечитывал его письмо, снова и снова, каждый раз распахивая свое сердце
еще шире. Единственное, что я могу сделать, единственное, что не дает мне
утонуть в этот момент, это свернуться калачиком в этом кресле и позволить
каждой унции душевной боли, каждому подавленному воспоминанию и
эмоциональной реакции на его слова.
—Детка? Что там было написано? — спрашивает Грэм, его мягкий голос, полный беспокойства, когда он возвращается в гостиную. Я встречаю его
взгляд, вижу любовь и сочувствие в его глазах и меня переполняет чувство
благодарности.
За то, что он такой, какой есть, и за то, каким он точно не является.
Как тот, кого я люблю больше всего на свете, может понять смысл всего
этого? Потому что я точно не могу. С чего мне начать?
Я понятия не имею, что будет дальше, но когда Грэм опускается рядом со
мной на этом огромном кресле, обхватывая меня своими объятиями, которые
я теперь называю домом, и окутывая меня самым приятным запахом в мире –
его запахом - я знаю, что что бы это ни было, с нами все будет в порядке.
Со всеми нами.
ЭПИЛОГ
ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ
Обжигающая вода льется на меня, снимая напряжение, которое уже
несколько дней грозило сожрать меня заживо. Несмотря на то, что со дня
смерти отца прошло уже несколько месяцев, бывают моменты, когда я
чувствую, что двигаюсь в замедленном темпе, почти парализованный
мыслями о том, что если…и почти тонущий в огромном чувстве вины, которое не желает утихать.
Такие моменты, как сегодня, когда я позволяю рутине и привычкам
управлять каждым моим движением. Все говорили мне, что в этом нет моей
вины. Ты ничего не мог сделать, Уилл. Конечно, я знаю это. Я не заставлял
алкоголика пить все эти годы. Я не выбирал для него такую жизнь и не
принимал в ней никакого участия. Но...
Я колебался.
Я не послушал Грэма, когда он сказал, что я должен немедленно отправиться
в больницу, и я никогда не узнаю, могло ли это что-то изменить. Для меня
или для моего отца. Чувствовал бы я себя по-другому, если бы у меня была
возможность попрощаться с ним? Уменьшило бы это чувство вины, которое
я испытываю, каким бы нелогичным оно ни было? Мне хотелось бы думать, что все происходит не просто так, но, если честно?
Я не могу принять это. Выбор не ехать в больницу... выбор не ехать к нему...
это то, с чем я должен жить каждый день. Иногда, мне легче принять этот
выбор, чем в другие. В некоторые дни я вспоминаю, почему я отдалялся от
отца все эти годы, выбирая самосохранение и счастье выше всего остального, включая кровь.
Но в другие дни - такие, как сегодня, - я мучаюсь из-за того, что не просто не
сел в машину и не поехал к нему. Я упустил единственную возможность
рассказать ему о том, что я чувствовал все эти годы - одиноким, никогда не
достаточно хорошим, ненужным. Сломанным. Я упустил шанс рассказать
ему, как я злюсь и ненавижу себя за то, что все еще люблю его и отчаянно
хочу, чтобы он полюбил меня в ответ. И то, что заставляет мое сердце
разрываться еще больше - это тот факт, что у меня никогда не будет этого
момента. Будь то гордость, гнев или страх, я колебался, и это то, что всегда
будет со мной.
Душ маскирует слезы, которые стали новым постоянным явлением в моей