Но и осознание того, что уже завтра я останусь здесь совершенно одна – вгоняет в такую тоску, что хочется опять разрыдаться. Я должна радоваться. Что я за друг такой, в конце концов?! Но моя радость за него перемешана с тяжелой печалью – опускающейся на моё тело. И я не могу с этим ничего поделать.
–Валерия, ты навсегда останешься моим другом. Даю тебе слово. – его взгляд снова становится слишком серьезным для одиннадцатилетнего мальчишки, и это на мгновение дарит мне радость. Дима сжимает мою ладонь и продолжает непрерывно всматриваться в мои глаза. – Я поговорю с матерью, и возможно, у нас получится забрать тебя. И тогда… тогда мы счастливо заживем. – он уверенно кивает, а я словно в замедленной съемке не спеша хлопаю ресницами и, слежу за ним, понимая, что этого никогда не произойдет. Я не стану портить этот момент, и переубеждать его в том, что меня никто и никогда не удочерит. И уверенна, он и сам это знает, но продолжает ложно надеяться, или пытается уменьшить мою грусть – даря надежду. Но эта надежда лишь разбивает сердце, и сам того не понимая, он причиняет мне ещё больше боли.
–Хорошо. – тихо соглашаюсь я и, улыбаюсь.
–Держи. Съешь только всю курагу. – он протягивает мне небольшой пакетик. – Тебе полезно для сердца. И не делись ни с кем, а то всё похватают у тебя, а потом опять обижать будут. Шиш им! Поняла? – он утвердительно на меня смотрит, продолжая сжимать мою ладонь. Возможно, мне было бы больно от его крепкой хватки, но моё сердце сжималось намного яростней и отвлекало своей болью.
–Спасибо, Дим. – искренне благодарю и, слегка заторможено прячу пакетик в карман куртки. Он одобрительно кивает, а затем обхватывает своей рукой мои плечи и тихо произносит:
–Малая, мы ещё обязательно увидимся. И тогда, я тебя больше не оставлю. Обещаю.
Я прикрываю глаза от его спокойного голоса, который буквально убаюкивает меня, и веря его словам – киваю. Мы сидим так ещё несколько минут, и через слегка приоткрытые веки я вновь продолжаю следить за пушистыми облаками, которые окрасились уже в серый. Небо не выглядит уже таким безмятежным. И кажется, погода проявляет ко мне солидарность – она тоже хочет плакать. Я смотрю на грозовые тучи и вижу его глаза, которые сохранятся в моей памяти так же четко, как и его смех, его каштановые волосы, и невероятная доброта его сердца, которую он дарил мне изо дня в день. И мне остается лишь надеяться, что он сдержит своё обещание. И мы обязательно ещё встретимся. Он успеет порадовать меня своей улыбкой до того, как моё болезненное сердце остановится.
Глава I. Валерия.
2007г.
–Получилось просто превосходно! – хлопая в ладоши ликует парикмахер, которая несколько часов колдовала над моими волосами, а потом усердно расходовала на моё лицо всю косметику, что у неё была. –Ваши волосы такие густые и гладкие. Уверена, мне удалось придать им ещё больше красоты. – нахваливает она себя, в то время, как я замерев смотрю на себя в зеркало практически не мигая. Да, всё же её труд стоит огромных похвал. Непослушные длинные пряди пшеничного цвета выглядят и ощущаются глаже шелка, и лишь кончики волос пребывают в небольшом беспорядке в виде легких локонов. Мне даже стало страшно пошевелиться. Я боюсь, что если встану с кресла, а ещё хуже – выйду на улицу, моя укладка испортится и, несколько проведенных здесь часов окажутся бессмысленными. Да и на праздник не очень хочется идти взлохмаченной. Видимо, заметив моё замешательство на лице, женщина склоняется надо мной и негромко произносит:
–Не переживайте, я всё хорошо зафиксировала лаком. Но и не переборщила. Можете смело выходить, хоть в ураган. – она широко улыбается, и я в ответ делаю тоже самое, и только сейчас замечаю, что мои губы покрыты красной помадой. Глаза приобрели ещё больше выразительности с помощью тонких стрелок, а ресницы кажутся ещё длинней и объемней. Так непривычно видеть себя такой… выделяющейся, необычной, что я не могу прекратить смотреть на себя.
–Вы, наверное, идете на какой-то праздник сегодня? – интересуется парикмахер складывая инструменты. Её вопрос отрезвляет меня и, я тут же вскакиваю с кресла.
–Кхм. Да… пригласили на день рождения. – отвечаю и отсчитываю купюры, дабы заплатить за её добросовестную работу. Но, как же жалко расставаться с такими деньгами. На них я бы могла прожить несколько дней. Но, что делать… красота требует жертв. Впрочем, тратить такие деньжище, чтобы пару часов покрасоваться перед людьми, которых я буквально ненавижу – кажется мне верхом безрассудства. И такие жертвы были мне совсем не нужны. Однако меня одолевает любопытство. Хочется встретиться с теми, с кем я провела своё детство, которое они успешно омрачали своими насмешками и издевками, и посмотреть, какими они стали. Да и показать, какой стала я.