–И что ты предлагаешь? – всё же спрашиваю, после того как залпом опустошаю очередной бокал.
–Фирма на тебе. Документы чисты как помыслы младенца… Саня же перестраховался, чтобы в случае чего быть не приделах. У меня есть полезные знакомства, которые могут сделать так, чтобы Саня отошел от дел. По сути, он только на словах всё крышует.
–Да, но у него тоже есть много полезных знакомых. – напоминаю я, всё ещё не воспринимая всерьез предложение Толика. Он придвигается ближе и аккуратно посмотрев по сторонам тише говорит:
–Дима, очнись, ему подставить кого-то как два пальца об асфальт. Я уверен, когда ты выплатишь долг, он не даст тебе спокойно уйти. В лучшем случае тебя ждет тюрьма… в худшем… – он замолкает разводя руками. Я четко осознаю, что в этом Толик прав на тысячу процентов. Я не раз думал о том времени, когда закончится моя работа, и что меня ожидает. И перспективы виднелись не самые благополучные. Ибо я знаю своего начальника. Опасно отпускать человека, который располагает всей подноготной твоих дел. Я обладаю слишком большим количеством информации. Через какое-то время я стану для него угрозой, которую он без капли сожаления устранит. Но и нагнетания Толика меня напрягают. Потому как я понимаю почему он активизировался. Конечно, остаться без такого жирного заработка, когда ты привык ни в чем себе не отказывать. Он понимает, что не найдет таких денег нигде. Честно – столько никогда не заработать. Толик предполагает, что сможет вернуться в дело если сбросить Саню. И эта мысль могла бы быть здравой, если бы не несколько нюансов.
–Ты понимаешь, какие это риски? Саня не какой-то лох с переулка. Обвести его практически нереально.
–Да, я не спорю, что мы рискуем всем. Но лучше так, чем валяться в овраге. Мне надоело пресмыкаться перед ним. И пусть я больше не приделах, я волнуюсь за тебя.
Прокручивая стакан пальцами я усмехаюсь от такой заботы.
–Нет, Толь. Я не буду рисковать, у меня есть семья. Я не стану подвергать их такой опасности. – моё дыхание перехватывает от этих слов. Я не верю…
–Их? Кого их? – не понимает он.
–Не важно. – отмахиваюсь, не желая говорить о том, что скоро стану отцом. В другой ситуации, я бы наверное, обрадовался, но только не сегодня. Я бы получил поздравления, и ощущал бы себя самым счастливым. Но в реальности меня переполняет одна лишь горечь.
–Мы можем зарабатывать ещё больше. – он широко разводит руки в стороны, видимо, пытаясь обозначить масштабы, и это уже начинает забавлять меня. Или наконец алкоголь подействовал, и моё настроение повысилось. – Я ведь знаю, как ты тоже привык к таким деньгам. Хату себе и жене обустроил. Дом и дачу прикупил. А представь, если львиная доля будет наша, а не этого отморозка.
–Толя, нет. Пусть всё остается так как есть. Я не пойду против него. Точка. – я теряю терпение и резко вскинув пальцами: отталкиваю от себя стакан наполненный янтарной жидкостью. Он скользит по барной стойке, и кажется, сейчас упадает и разлетится на осколки. Но бармен ловко успевает его поймать, а затем тщательно пытается скрыть недовольство. Ещё бы, я столько чаевых ему оставил. Я встаю со стула, и хлопаю по плечу друга.
–Оставь это, Толь. У тебя есть шанс жить нормальной, спокойной жизнью. На твоем месте я бы этим воспользовался.
Друг не соглашаясь качает головой.
–Нет, Аким. Я уверен, меня ждет большая расплата за тот промах, чем обычное увольнение. Я уверен, что и с тобой он расквитается. Пусть и не сейчас…
–Всё. Закрыли тему. – перебиваю его. – Я домой. Пока.
–Пока. – подавлено произносит он, а я иду к выходу и понимаю, что домой совсем не хочется.
Я не могу смотреть на неё. Не могу прикоснуться к ней. Представляя то, как я обнимаю её, целую – мою грудную клетку болезненно постреливает. Но и одновременно разрывает на части от того, что мне необходимо видеть, ощущать, слышать её. Я оставляю машину возле бара и вызываю такси. Пока оно везет меня туда, где я хочу быть меньше всего на свете, я пытаюсь что-то с собой сделать. Как-то оправдать её, понять, простить. Но, тщетно. Мне не становится легче. Этому нет оправданий и объяснений.