–Хорошо. – тут я с ним согласна. Думаю, Константин Юрьевич будет только рад, если Мира какое-то время поживет у них. Он любит её. И она его, считая своим дедушкой.
–Отлично. – кивает он, и накрывает рукой толстый конверт, в который я так и не решилась заглянуть. – Здесь деньги. Пока что тебе их хватит. На них ты будешь жить первое время, и с них оплатишь услуги адвоката. Я скажу какого. Потом я подкину денег. Сейчас тебе нужно очень быстро собраться. Возьми самое необходимое. Я отвезу тебя в дом, который купил Дима. По документам эта не ваш дом, поэтому там ты сможешь укрыться на какое-то время. Мирославу отвезем туда, куда ты скажешь.
Я прекрасно слышу, что он говорит, и едва могу уловить смысл его слов. Какие-то деньги, адвокаты, дома, укрытие. Черт, в каком мире я все это время жила? С кем я всё это время жила?
Через пятнадцать минут мы выезжаем со двора и я прощаюсь с этой квартирой, понимая, что больше никогда здесь не окажусь. Никогда не переступлю порог дома, в котором прожила самые счастливые дни своей жизни. По пути к Константину Юрьевичу, я объясняю дочке, что какое-то время она побудет у него в гостях, пока мама будет решать некоторые дела. Мирослава не очень радостно воспринимает новость, и моё сердце обливается кровью от её жалобного, расстроенного вида. Мне так больно, что приходится с ней расставаться, что хочется попросить остановить машину, схватить её на руки и бежать куда глаза глядят. Но я понимаю, что это не самый лучший вариант. Я без сомнения выберу её безопасность, пусть мне и придется изводиться от тоски по ней, и знать, что она тоже грустит из-за разлуки со мной. Я вспоминаю о матери Димы, которая была в похожих обстоятельствах. И к которой мы летали пол года назад. Она тепло встретила нас, и особенно внучку. Но мы не стали с ней близки. У неё будто какой-то блок стоял. Она не подпускала к себе близко. Не открывалась. Она была мила, и дружелюбна. И на этом всё. Прохладная женщина, и кажется, эта отстраненность в ней выработалась с годами. Потому как в детстве она казалась мне необычайно нежной и мягкой. Её изменили жизненные обстоятельства. И сейчас я понимаю, что и я уже не буду прежней.
Константин Юрьевич с женой Ниной с радостью принимают Мирославу. А Мира, нехотя, но все же, идет к ним. Ей не хочется расставаться со мной, и мне так невыносимо больно, и стыдно за то, что приходится заставлять её проходить через такое. Как мы могли допустить это? Константин Юрьевич вскользь говорит о том, что всё знает, и что он поговорит со мной позже и пожелав удачи крепко обнимает меня. Вероятно, он тоже видел новости. Но только через несколько дней я узнаю, что оказывается, он с самого начала знал кто такой Дима и чем он занимается. Он расскажет о разговоре, который состоялся между ними перед нашей свадьбой. О том, что просил его бросить меня. Но Дима уперто заявлял, что любит меня. Константин не верил ему, но все же смягчился, когда увидел с какими глазами Дима говорил обо мне. Глазами полными любви. И тогда он решил не лезть. Он расскажет мне об этом быстро и без подробностей, когда будет провожать на поезд. А пока. Пока Толик везет меня в дом, который купил Дима в тайне от меня. А я даже не представляю, что будет завтра. Что меня ждет впереди.
Глава XXIII. Дима.
Этот разговор должен был произойти рано или поздно. Я надеялся, что он произойдет при других обстоятельствах и не в таких стенах. Стенах пропитанного страхом, отчаянности, безвыходности. Не думал, что так затяну с этим. Четыре года я не договаривал, нагло врал ей в глаза. Эгоистично скрывал правду, и позволял ей жить в своем выдуманном мире. По прошествии времени, возможно, она бы и смогла понять меня и принять такого. Но, увы. Я опоздал. Не скажу, что собирался поведать ей правду в ближайшее время. Но, по крайней мере, эта мысль всё чаще появлялась в моей голове. Пару лет назад, я душил её в зародыше.
Я понимаю – я обречен. Я осознаю всю безысходность своего положения. В конце концов, я знал, на что шел. Я погряз по уши. И моя главная задача – не утянуть её за собой. Не дать заляпаться этой грязью, в которой я барахтаюсь пять лет. Пять лет наполненных животным страхом, бесконечными бессонницами, сладким азартом – выпускающего убийственную дозу адреналина в кровь. Я мог позволить себе всё. И я это делал. Сейчас у меня ничего нет. Мне больше нечего ей дать. Всё что у неё останется после меня – маленькая дочь, и полнейшее разочарование, которое безжалостно разобьет сердце. Мне жаль, что я допустил это. Жаль, что я подарил ей жизнь полную страданий от бесконечных вопросов, на которые я всегда уклончиво отвечал. Жаль, что я подвел их. Не думал, что пожалею, о том дне когда сделал ей предложение. Кажется, это было так давно. Но я до сих пор помню её ошарашенный вид с примесью испуга. По сей день помню, как целовал пол ночи в своей машине. И насколько эти поцелуи были сладкими и умопомрачительными. Я ненавижу себя за то, что позволил ей войти в мою жизнь. Жалею о том, что пошел на поводу у чувств. Я понимал риски, но упорно их игнорировал. Страх за свою семью заставляет жалеть о том отрезке времени, когда я испытывал чистейшее наслаждение. Парадокс. Пришла пора платить за свои поступки.