Краем глаза увидела Влада. Рядом с ним сидела одна из подруг моей нервозной соседки. В принципе, среди этих трех кукол она была менее пафосной и стервозной.
Так вот кто такая Корнеева. Может быть, Влад сможет с ней наладить контакт.
Богдан сидел довольно недалеко с каким-то парнем, на соседнем ряду. Время от времени он смотрел в мою сторону, только теперь не понятно на меня или свою девушку.
— И теперь вы так и будете сидеть в ближайшие две недели, пока делаете проект, представлять его будете так же, парами, — закончила Нудятина, — а теперь к новой теме, я и так потратила 15 минут впустую, рассаживая вас…
— Как жаль, что меня не посадили с моим Даньчиком, — запричитала тихо Милена, но так, чтобы я слышала каждое ее слово, — он у меня такой классный, мы бы вмиг сделали этот проект, и посвятили оставшееся время друг другу. Он обнимет меня, а его руки …
— Не могла бы ты потише, — разозлилась я. Мне уж точно не хотелось слушать, что они там будут вытворять вдвоем.
— Мне до лампочки Симонова, не я тебя с собой сажала. И кстати, не надейся на меня, — брезгливо шепнула мне Милена, — я не буду участвовать в этой писанине. Пускай тебя завалят.
— Ты дура? Тебе же тоже поставят неуд.
— Мне все равно. Я никогда не была пай девочкой, незачетом больше, незачетом меньше.
— И зачем только тебя ко мне в пару поставили, — пробубнила я себе, утыкаясь в тетрадь.
Глава 21
Мне капец.
Нужно как-то решить проблему с Миленой. Я не собираюсь заваливать проект из-за ее отвращения ко мне. Может, попробую до нее достучаться.
Но сейчас пока не терпит, время еще есть, целых две недели. Возможно, что у нее проснется советь или мозг, и она согласится хотя бы выйти со мной его представить.
Я приложила все усилия, чтобы забыть с кем сижу, и вникнуть в тему, но она постоянно давала о себе знать: сидела в смартфоне, вертелась, щелкала ручкой, «случайно» пинала мою штанину — мне приходилось постоянно ее отряхивать. Я делала ей замечания и нарывалась на грубость, в итоге мы шепотом цапались.
У меня, по правде говоря, к концу лекции начал дергаться глаз. И как Дан ее выносит? Еще несколько лекций с этой больной, и я сойду с ума. Хотя, если так посмотреть, пар не так и много совместных: еще одна на этой неделе, и пара лекций на следующей, потом сдача работ. Уж это я переживу, она не на ту нарвалась.
У меня почти неслышно завибрировал телефон в кармане, похоже, какое-то сообщение пришло. Любопытство взяло верх, и я тихо достала его и разблокировала. А нет, это обычная рассылка о погоде. «Сегодня ясно, без осадков» — прочитала я.
— Лидия Андреевна, — послышался сбоку противный и звонкий голос Милены.
— Да, Криванова?
Моя соседка сделала жалостливое лицо.
— Алиса на вашей лекции переписывается с кем-то в телефоне, причем всю пару. Очень мешает мне учиться.
Что??
Я застыла от удивления, не понимая, что она несет, а по спине прошел неприятный холодок, не предвещающий ничего хорошего.
— ТАК, Симонова, живо из аудитории, я не потерплю неуважения к своему предмету! — гневно посмотрела на меня преподаватель, выстукивая указкой по парте.
На меня обернулась вся группа. Эта куча изучающих и насмешливых глаз сейчас смотрела на меня со всех сторон, только мои друзья глядели сочувствующе, не в силах чем-то помочь.
Стало очень неловко и стыдно, щеки враз покраснели, будто я и вправду целую пару сидела в телефоне. Сбоку от меня победно хихикала соседка по парте, живо принимая вид прилежной студентки. Как же я ее сейчас ненавижу! Схватить бы ее за ее блестяще уложенные локоны и головой об стол …
— Но это не я … то есть я только …
— Только или не только — собирай вещи, придешь на следующей паре, — она жестом указала на дверь, показывая, что на этом заканчивает диалог, — пока подумай над тем, что тебе важно — знания или твои развлечения.
От обиды навернулись слезы, и я резко опустила глаза в пол. Боже, пусть никто это не увидит.
Как же это не справедливо!
Я схватила ранец, неаккуратно покидала туда вещи со стола и выбежала из кабинета. Сейчас хотелось только одного — спрятаться так, чтобы меня никто никогда не нашел. Спрятать свое унижение.
Я плелась по коридору, а по щекам текли непроизвольные слезы.
Это у меня с детства так, вечно все принимала близко к сердцу. Я могла расстроиться из-за двойки, из-за разбитой чашки, из-за случайно порванной курточки.
И теперь мне тоже тяжело на душе.
Коридоры были пустынны — все студенты на парах, поэтому я без труда вышла из здания и направилась к набережной. Взяла кофе, бродила вдоль нашей красивой реки и успокаивала себя.