Перемены в настрое Соколовского настолько очевидны, что я удивленно распахиваю глаза. Он назвал меня так, как раньше. Когда уверял, что дороже меня и детей, у него никого нет.
Но как выяснилось есть!
Тогда зачем он все это делает? Зачем?
Я усилием воли отталкиваюсь и отгоняю наваждение.
— Никогда так больше не делай, Вадим. Мы коллеги, не более. И впредь я прошу не нарушать субординацию.
Соколовский растерянно убирает руки, отпуская меня из своего минутного плена.
— Ты права, — говорит он серьезно. — И все же я тебя подвезу. В офисе нужно взять необходимые документы, по которым нужно будет набросать эксизы.
— В современном мире придумали интернет.
На это Вадим усмехается:
— Я не могу доверить материалы, пока ты не поставишь свою подпись об их неразглашении. Это обычная практика. По почте мы их не рассылаем. Я сделаю тебе копии на месте.
Он делает шаг назад, указывая на свой джип. И добавляет:
— Поэтому прекращай спектакль. И давай работать.
Соколовский открывает пассажирскую дверь, но я так и стою, непонимающе разглядывая бывшего.
И пусть он снова стал холодным, но Вадим притягивал меня в порыве, как будто сорвался. И я совсем не понимаю, что все это значит.
Ладно. Мы перешли в исключительный статус коллег. Поэтому за работу, Лиза.
И никаких эмоций.
Глава 7
Вадим
Примерно три года назад
Черт. Башка раскалывается так, будто по ней бульдозером проехались.
С трудом разлепляю глаза — яркий свет моментально отзывается новой вспышкой мигрени. Пульсирует адски.
Самое идиотское то, что я ни черта не понимаю. Ни где я, ни что произошло.
В ушах начинает звенеть, дико, до колик. Пошевелиться я могу, тело чувствую, но самое хреновое — подняться без вариантов. Как будто кто-то прибил гвоздями к постели. И прямо сейчас долбит кувалдой, добивая.
— Вадим Александрович? Вы меня слышите?
Звон нарастает. Это ко мне обращаются? С хрена так официально?
Резкий звук моментом долбит по вискам — скрежет металла, звон стекла, удар, невесомость.
Это все не снаружи происходит — внутри.
Но реакция на это все же следует — тело содрогается в диких судорогах. Кажется, прямо сейчас сдохну. Но длится, благо, это не долго, постепенно отпускает.
Черт, что это было?
Взгляд упирается в размытое пятно, которое, по-видимому, является врачом. По мере того, как глаза привыкают к обстановке, все вокруг постепенно приобретает более четкие очертания.
И все же двоится.
— Спокойно, болевой синдром возможен в вашем состоянии. Вы меня видите? Моргните?
С трудом, не сразу, но отвечаю на просьбу.
— Тело чувствуете?
Снова моргаю.
— Отлично. Ну что, добро пожаловать, на нашу грешную землю, Соколовский. Ты нас немало напугал, парень. Мои ребята с того света тебя вытянули, в рубашке родился. И все же, в следующий раз советую пристегиваться.
Его слова воспринимаю не сразу. Но постепенно доходит: тот звон в ушах — это звуки аварии. Черт. Я однозначно попал в автомобильную катастрофу. И, видимо, был не пристегнут.
— Как зовут, кто такой, помнишь?
Сосредоточившись, киваю. Имя не вызвало отторжение, оно определенно мое. И все же странно, что врач задает такие вопросы.
— Повреждена часть тканей, черепно-мозговая травма не шутки, — предугадывает он мои вопросы, — удар был мама не горюй. Но все не так страшно, по сравнению с тем, что тебе грозило. Пришлось в кому ввести. Но показатели улучшились. Понаблюдать придется и отпустим. Разумеется, когда в себя придешь.
Врач продолжает говорить, а я все больше не понимаю, о чем он.
Пытаюсь вспомнить аварию, но тут провал. Отдельными эпизодическими вспышками появляются картинки в голове. Последнее, что я помню — на днях проект завершил, фирма маленькая, но я намерен раскрутить ее до нормальных масштабов. Помню, что после офиса сел за руль. Но доехал ли домой в целости — вопрос.
Вспоминается, что я влепился в КамАЗ, он на встречку вылетел, я тогда ударился головой, но отделался легким испугом.
Да, была авария, но ощущение, что речь не о ней.
Вырывает меня из мыслей фраза врача, брошенная будто небрежно.
— Да, кстати, тебе сын видеообращение передал. Твоя мать сказала, он на лечении заграницей, она с ними общается. Операция прошла успешно, можешь не переживать. Скоро обниметесь. Но сам пацан волнуется, всей правды ему не сказали, пообещали, как только проснешься, покажут его привет. Выполняю.
Врач достает телефон, включает видеозапись, разворачивая ко мне экран. Я не могу разобрать, кто там. Одно ясно, это ребенок.