Тот, который мне нравился больше всего.
Что он делает? Зачем?
Мне нужно пройти совсем близко к нему, чтобы занять место. И оказываясь в жалких сантиметрах от бывшего, не удерживаюсь и перевожу на Вадима взгляд.
Словно на замедленной кинопленке, наблюдаю, как Соколовский сосредоточенно рассматривает мои глаза. К щекам тут же подкатывает жар, он лишь усиливается, когда Вадим переводит внимание на мои губы. Миг, еще один. Снова поднимает взгляд. Медленно, осторожно.
В нем нет стали, как минутой ранее. Острыми иглами вонзается в сердце осознание — будет сложнее, чем думала. Потому что я все еще чувствую. Внезапно и так остро, что дыхание перехватывает.
И кажется, Вадим тоже не так уж и остыл.
А потом флер рассеивается, Соколовский хмыкает и отходит. Он усаживается напротив и подзывает официанта. Я точно вижу: нет, мне не показалось, когда я подошла — тепла и уютных посиделок ждать не приходится.
Тогда какого черта он выбрал это место? Зачем сменил аромат на мой любимый?
К чему был этот джентльменский порыв, зачем он так приблизился и рассматривал?
— Объяснишь, что все это значит? — задаю вопрос, сделав заказ. Вадим непринужденно опирается на стол.
— Ты про эту встречу?
— И про нее в том числе.
— Хотел поговорить с тобой.
Я набираю в легкие воздух.
— О чем?
— Ты кое-что мне не сказала, когда уезжала, верно?
Взгляд темнеет, обволакивает. Впивается.
Я цепляюсь ногтями за ремень сумки, которую держу в руках.
Господи, а вот и ответ. Он же все понял.
Понял про Алису… Понял ведь?
Поэтому он злится? Что я скрыла от него нашу дочь?
Я осторожно киваю.
— Не сказала. Потому что не знала.
— Серьезно?
Вадим усмехается, в груди неприятно тянет.
— Ты поэтому злишься на меня? Когда я поняла, ты…
— Считаешь, что это мелочь, Лиза?
— Нет, но…
— Ты скрыла от меня. Скрыла серьезный факт. И несколько лет лгала.
— Это не ложь, Вадим…
— Не ложь? — поднимает брови Соколовский, снова перебивая.
— Ты перестал общаться с детьми, я писала тебе, но… Вадим, ты сам исчез.
— Не волнуйся, — усмехается и теперь как будто с разочарованием. — Алименты ты будешь получать. Если дело только в них, не беспокойся.
Мое негодование достигает пика:
— Я не понимаю, почему ты так разговариваешь.
— А как я должен говорить с тобой, Лиза?
— Знаешь, я рада, что тебе не сказала, — бурлит во мне обида. — Дело не в алиментах, Вадим. При чем здесь они вообще. Я понимаю, что ты удивлен. Но я пыталась тебе сказать. Только вот ты наверняка устраивал свою личную жизнь. И как вижу — успешно.
Признаться, я совсем не на такую реакцию рассчитывала. Какие алименты? О чем он? После всего, что произошло, как может? Как смеет он говорить об алиментах? С Алисой я даже на них не подавала.
Но Вадим игнорирует мои слова.
— Тогда в чем, Лиза? Что тебе еще от меня нужно? Зачем ты вернулась?
Нет. Это слишком.
— Знаешь, что? Я была совсем другого мнения о тебе, Вадим. Считала, что есть какая-то причина, почему ты исчез. Да, я сама уехала, но не запрещала тебе общаться с Аришей и Артемом. Ты сам перестал. И сейчас ты придумываешь какую-то чушь. Я может тебе и не все рассказала. Но не нужно искать отговорки там, где они не уместны! Зря я сюда пришла. И хорошо, что не привела детей!
Я почти поднимаюсь, когда замечаю то, как темнеет взгляд бывшего. Он немного наклоняется и перехватывая мое запястье, понижает тон:
— Это не мои дети, Лиза, — словно выстрел звучат его слова. — И тебе это прекрасно известно.
Широко распахиваю глаза от изумления. Что он сейчас сказал?
Не его дети?
— И пока ты снова не завела впечатляющую речь, почитай.
Я настолько ошарашена, что не могу сдвинуться с места.
Вадим кладет передо мной документы, и я в изумлении вчитываюсь в бездушные официальные строки, подписанные и заверенные нескольким печатями.
Пульс бьется где-то в висках. Сильнее, громче. Чаще.
— Я не переставал общаться с детьми, пытался поддерживать с ними связь, пока это было возможно. Знаю, они привязались ко мне… — Вадим все говорит, а я понять не могу. Это все на самом деле происходит?!
На самом деле?!
— В какой-то момент возникли проблемы, я не должен перед тобой отчитываться, — продолжает лупить по щекам холодный тон Соколовского. — Детям сам все объясню. Это поправимо. Но ты изменяла мне, Лиза. И не строй из себя непонимающую.
Глава 4
Смотрю в глаза бывшего мужа, все еще не понимая, как такое вообще могло прийти ему в голову?