– Гы-гы-гы, – заржал хулиган. – Думаешь, все так и бросятся тебе на помощь? Как бы не так! – И он, схватившись за капюшон ее дубленки, притянул девушку к себе.
– А ну отпусти ее, – раздался позади знакомый голос.
– Коля, это ты?
– Кто это тут пищит? – на секунду ослабил хватку пьяница.
Этой секунды Коле как раз хватило для того, чтобы точным и сильным ударом руки выбить Юльку из лап хулигана, а затем резким толчком послать противника прямо в сугроб.
– Ах вы… – пьяница беспомощно барахтался в снегу.
– Бежим! – крикнул Коля и, вцепившись в рукав Юлиной дубленки, потащил ее за собой.
Они бежали так, как будто за ними гналась целая стая волков. Отдышаться удалось лишь тогда, когда они уже оказались в метро.
– Очень испугалась? – спросил Коля, заглядывая девушке в глаза.
– Очень, – кивнула она. – Слушай, а что ты делал в сквере? – прищурилась Юля, постепенно приходя в себя. – Ты что, следил за мной?
Коля отвернулся к окну и признался:
– Ну да, следил. Я просто не мог бросить тебя одну в таком состоянии. Ты, конечно, можешь на меня кричать, ругаться, но я люблю тебя, а потому не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Коля замолчал, так и не отворачиваясь от окна.
Юля тоже молчала. Наверное, она должна была поблагодарить Колю, обнять его, поцеловать, как это обычно бывало, когда Коля делал что-то хорошее. Но девушка не могла этого сделать, ведь она теперь любила другого и признаться в этом тоже не могла: тот, в кого ее угораздило влюбиться, не просто чужой парень – он парень ее сестры и подруги.
– Ты прости меня, – наконец произнесла Юлька. – Ты правильно поступил, а я даже не знаю, что со мной случилось.
– Я не обижаюсь, – повернулся Коля и попытался обнять ее, но она отстранилась.
– Не надо.
– Почему?
– Потому что я слишком расстроена.
Коля ничего не ответил, но обнимать Юлю больше не стал. До ее дома они шли молча, боясь нарушить неосторожным словом установившееся между ними перемирие. Перед Юлиным подъездом они остановились.
– Встретимся завтра в школе? – спросил Коля.
– Да, конечно… – Юля замялась и, не глядя на него, сказала: – Ну я пошла. Генриетта Амаровна уже, наверное, места себе не находит от беспокойства.
– Иди, – кивнул Коля, и девушка, не оборачиваясь, быстро вошла в подъезд.
Марина очень удивилась, когда, вернувшись домой, узнала от бабушки, что Юли еще нет дома.
– Муся, что случилось? Вы же уходили все вместе.
– Потом они с Колей пошли гулять, – не моргнув глазом, соврала Марина. – Бабуль, когда она вернется, скажи, чтобы зашла ко мне.
– Что за таинственность? – удивилась Генриетта Амаровна. – Разве ты сама не можешь этого сделать?
– Ба, так надо, и не спрашивай меня больше ни о чем. – Марина умоляюще посмотрела на бабушку.
– Ну хорошо, – растерянно проговорила та. – Раз надо – значит, надо.
– Спасибо, ба. – Марина чмокнула бабушку в морщинистую щеку и скрылась за дверью своей комнаты..
Юля пришла минут через двадцать. У нее было такое лицо, что проницательная Генриетта Амаровна сразу поняла – девочки поссорились.
– Юленька, Марина просила тебя зайти к ней, – осторожно начала бабушка.
– Зачем? – буркнула Юля.
– Ну этого-то я уж точно не знаю, – развела руками Генриетта Амаровна.
– Тогда передайте ей, что если надо, то пускай сама заходит.
– Но, Юля…
– Я устала, – отрезала Юля и пошла к себе.
– Детский сад какой-то, – покачала головой бабушка и пошла к Марине в комнату, чтобы передать ответ Юли.
Марина слышала все, о чем говорили бабушка и сестра, а потому, не успела Генриетта Амаровна переступить порог комнаты, Марина сказала:
– Я все слышала. Хорошо, я к ней пойду, – и, вскочив с кровати, бросилась в коридор.
– Что-то будет, что-то будет, – взволнованно бормотала Генриетта Амаровна, но вмешиваться до поры до времени не собиралась, считая, что молодежь должна сама улаживать возникающие проблемы.
А Марина тем временем ворвалась в комнату Юли.
– Мне надо с тобой серьезно поговорить, – начала она.
– Говори, – спокойно кивнула Юля.
– Я знаю, почему ты убежала из кафе.
– Да-а?.. – протянула Юля, усаживаясь на свою кровать. – И почему же?
– Потому что ты не можешь видеть, как нам хорошо с Митей вдвоем, потому что я знаю, как он поцеловал тебя в аэропорту, потому что ты влюбилась в него, – безжалостно сыпала обвинениями Марина. – Ты, моя лучшая подруга, моя сестра, предала меня.
– Я не предавала, – попыталась защититься Юлька, мгновенно изменившись в лице. – Я не хотела тебя расстраивать, я не хотела, чтобы ты переживала и страдала.
– А ты думаешь, я сейчас не страдаю? – с сарказмом спросила Марина. – Если бы ты мне сразу рассказала… А теперь я тебе больше никогда не смогу доверять.
– Марина, это получилось случайно. – Юля вновь сделала попытку защититься. – Я не хотела.
– Чего ты не хотела? – Марина перешла на крик. – Не ври мне! И вообще, здорово ты это придумала. Значит, когда Митя был слепым, он тебе и даром был не нужен. Кто, как не ты, отговаривал меня встречаться с ним? Кто говорил, что слепой – это обуза на всю жизнь? А теперь, когда он стал видеть, ты сразу на него и накинулась.
– Неправда! – выкрикнула Юля. – Не нужен мне твой Митя! Мне вообще никто не нужен.
– Я тебе не верю, – замотала головой Марина. – Больше не смей приближаться ни ко мне, ни к нему. Слышишь?
– Ну и пожалуйста, – изо всех сил стараясь сохранять самообладание, проговорила Юля.
– Я тебя ненавижу! – в слезах выкрикнула Марина и бросилась вон из комнаты.
Юльку тоже душили слезы, но она не стала плакать – просто из принципа. Да, она была виновата, она предала Марину. Но с другой стороны, вся ее вина заключалась только в том, что она просто влюбилась не в того человека.
«Я уйду отсюда», – решила для себя Юля. Теперь, когда Марина не хотела ее видеть,
– Оставаться жить в этой квартире было бессмысленно. Как хорошо, что папа живет в том же подъезде и всегда, в любое время, она может уйти к нему.
– Можно? – в комнату заглянула Генриетта Амаровна.
– Можно, – тяжело вздохнула Юля.
– Что-то произошло? Вы поругались? – осторожно спросила бабушка. – Марина плачет, на тебе лица нет. Что происходит? Может быть, кто-нибудь мне объяснит?
– Да, мы поссорились, – кивнула Юля.
– Из-за чего?
– Я не могу этого сказать, – ответила девушка, бессмысленно перебирая бахрому на покрывале кровати.
– Та-ак, понятно, – кивнула бабушка. – Я не буду вмешиваться, просто хочу посоветовать, что никогда нельзя ссориться, какие бы разногласия между вами ни происходили. И все равно я думаю, уже завтра вы помиритесь, – улыбнулась она.
– Нет, – сурово покачала головой Юля. – Я ухожу жить к папе.
Генриетта Амаровна оторопело посмотрела на Юлю: в ее лице было столько решимости, что бабушка решила не спорить.
– Ты действительно считаешь, что это необходимо? – спросила она.
– Да, – не собиралась отступать Юля.
– Что ж, тогда иди, хотя меня твое решение очень расстроило.
– Простите меня, Генриетта Амаровна, – искренне попросила Юля, – но так будет лучше. – Делай как знаешь, – обреченно махнула рукой женщина и вышла из комнаты.
9
Юля ушла в тот же вечер. Папа очень удивился, когда она заявила, что остается у него, но вопросов задавать не стал. Александр Иванович вообще очень уважал свою дочь и всегда, даже когда Юля была маленькой, обращался с ней на равных. Юля очень это ценила и была благодарна отцу за то, что он никогда без разрешения не пытался влезать в ее личную жизнь.
Зато Елена Викторовна просто измучила Юлю расспросами, потом собственными домыслами, потому что Юля наотрез отказалась что-либо объяснять, а в заключение женщина заявила, что вообще отказывается понимать современных подростков. На том все и успокоились. Юля стала жить вместе с отцом и Марининой мамой, а Марина осталась с Генриеттой Амаровной.