— Купцевич, — отвечает та. — Его зовут Фёдор Данилович Купцевич.
— Нет там у меня никого, — смеётся Любава, внимательно рассматривая участкового, — ни Купцевича, ни Продавцевича. Сами посмотрите.
С этими словами женщина делает пригласительный жест и распахивает дверь своего жилища. При этом зазывающе смотрит только на участкового. И тут мне становится интересно, а как он выглядит спереди? Сзади я его уже наблюдала, причем с этой стороны выглядит он весьма привлекательно — разворот плеч там, осанка, и другие формы, те, что ниже пояса, на первый взгляд вполне рельефные. Вполоборота его лицо было трудно рассмотреть, хотя всё говорит о том, что профиль явно мужественный. Но раз Любава заинтересовалась, то, наверное, и в анфас наш бравый полицейский довольно недурён. А судя по тому, как он держится, можно предположить, что не зелёный выпускник школы милиции, а весьма опытный служивый, причём скорее возраста среднего, как принято говорить.
— Всем оставаться здесь, — приказывает участковый и принимает приглашение Любавы.
Когда он скрывается за дверью, оставив её приоткрытой, народ начинает галдеть. Кто-то, решив, что представление окончено, шаркая тапками, поднимается на свой этаж. Я бы тоже уже покинула зрительный зал, но впереди стоящие несколько человек упорно решили дождаться финальной сцены.
Была бы я без велосипеда, я бы протиснулась, но с громоздким педальным транспортом мне это точно не удастся. И еще один момент меня удерживает — хочу посмотреть на участкового в анфас. Глупо, конечно. Но я же женщина, в конце концов. В кое-то веке могу себе позволить поглазеть на мужика. Или нет?
В ожидании проходит несколько минут и дамочка в красном не выдерживает — делает шаг к Любавиной двери. Но бдительные соседи вовремя преграждают ей путь.
— Участковый сказал: ждать здесь, — строго говорит мужчина в синем спортивном костюме, кажется, жилец с третьего этажа.
Несколько солидарных с ним мужчин становятся в оборонительную шеренгу, предостерегая леди Купцевич от попыток ворваться в Любавину обитель разврата.
— По моим сведениям, живёте вы одна? — доносится до нас голос участкового.
— Да, одна, молодая и незамужняя, — отвечает звонкий голосок Любавы. — Да вы проходите, не стесняйтесь. А здесь у меня спальня и очень удобная кровать. Под одеялом нет никого, видите? Под кроватью будете смотреть? А в шкафу?
То, что отвечает блюститель порядка, нам не расслышать, поскольку говорит он тихо, а на лестничной площадке галдит народ.
— О, бесстыжая девка, — возмущается женская половина зрителей. — К ней полиция с обыском пришла, а она её в спальню зовёт… Распутница… И не говори, Николаевна… Совсем совесть потеряла… Такая сейчас молодёжь… Ничего святого… Да-да… Это всё интернет виноват, там сплошная порнуха, прости Господи… Ага, я сама видела… Они в этом интернете с утра до вечера ту самую порнуху и глядять… Тьфу, бесстыдство… Ага, а потом чужих мужиков не стесняясь пользуют… Так не просто пользуют, а ещё и на телефон всё снимают и туда, в интернет запихивают… Паскудьство, одним словом… И не говори, Николаевна… Вот в наше время девушки были порядочные, ничего такого себе не позволяли…
— Это потому, что у них интернета не было, — хохочет мужчина, стоящий в охране Любавиной квартиры.
— Это потому, что воспитание строгое было, — спорит с ним Николаевна. — Как 21.00, так уже все дома сидели, книжки читали. А сейчас что? Как стемнеет, так они все по ночным клубам в блуд идут.
И в этот момент все поворачиваются и смотрят на меня — единственную представительницу молодого поколения, которую угораздило застрять тут, среди этого циркового представления. И не зря они на меня смотрят. Я ведь иногда дежурю в лечебнице и аккурат на ночь из дома ухожу. А они уже за целый год, что мы тут все живём, прошпионили мои ночные отлучки. Только никто не поинтересовался, где я работаю, и что у меня есть ночные дежурства.
И вот что мне сейчас делать? Оправдываться? Глупо как-то. А ещё участковый как раз на словах про ночные клубы из квартиры Любавиной вышел. Стоит и так пристально на меня смотрит. А я, вместо того, чтобы отвернуться, тупо открыв рот, пялюсь на него. И что я вижу? Красавец-мужчина этот участковый. Хорош, как с рекламы дорогого парфюма, но вот его снисходительно-ироничная улыбка совсем мне не нравится. На меня ещё так презрительно никто не смотрел. И почему люди склонны верить всяким наговорам? А как же презумпция невиновности, а? Тут же в памяти всплывает кадр из фильма «Бриллиантовая рука», где Светличная со слезами на глазах взывала к представителям управдома: «Не виноватая я, он сам пришёл!»