— В квартире гражданки Сорокиной посторонних не наблюдается, — оповещает участковый, когда дамочка в красном решительно напирает на него с вопросом: «Где мой муж?» Не торопясь ответить на столь важный жизненный вопрос, он обращается ко всем присутствующим. — Уважаемые жильцы, всех прошу разойтись.
В дверях снова появляется Любава и её присутствие по новой возбуждает ревнивую супругу изменника Купцевича.
— Я уверена, он здесь был! — снова повышает она голос. — Где ему ещё ночевать, как не у этой прошмандовки?!
— Так, гражданки женщины, — наконец, оторвав от меня пристальный взгляд, участковый снова фокусируется на участницах скандала, — давайте прекращать этот балаган. Гражданин Купцевич не является собственностью своей жены, по конституции он является свободным человеком, а посему имеет право выбора. Если он решил, что ему лучше ночевать у гражданки Сорокиной — этим он закон не нарушает, — а на завершение звёздной речи блюститель порядка решает высказать свое глубокомысленное предположение. — Не просто же так ваш муж ушёл. Видимо, ему с вами плохо.
— Что!? — хором взвывает вся женская половина собравшихся и давай наперебой возмущаться. — Плохо ему?! Кабель просто… Передок взыграл, вот он и побежал по бабам! Точно, они все такие, все до женщин падкие… особенно до баб лёгкого поведения…
— Что?! — не выдерживает Любава. — Это кого вы в лёгком поведении обвиняете?! Это мне-то легко? Да вы знаете, сколько сил и нервов надо, чтоб терпеть всех этих кобелей?! Они же все поголовно на голову больные! Нормальных мужиков днём с огнём не сыщешь. При чём им же ещё попробуй угоди! Не представляете, сколько сил и энергии тратишь, чтоб фигуру в лучшем виде сохранять, — доверительно объясняет она представительницам женского пола, что большую часть своего времени обычно проводят во вдохновенном обсасывании косточек таких вот Любав. — А сколько денег гробишь на косметику…
— Ладно, — видимо, не проникшись проблемами девушек лёгкого поведения, поднимает участковый руки в знаке «стоп». — Прекращаем галдёж. Прямо сейчас вы, уважаемые леди, обе пройдём ко мне в участок. И там, гражданка Купцевич, вы напишете заявление на гражданку Сорокину в том, что она увела у вас мужа. А вы, гражданка Сорокина напишете заявление на гражданку Купцевич за оскорбление вашей персоны. Я открою дела на вас обоих и передам их в суд. Все должно быть по закону.
С этими словами он делает недвусмысленный жест руками, мол «пошли на выход». И в этот момент все шарахаются в стороны. Нет, конечно, никто не хочет, чтоб на него «дело завели». Эти «дела», как водится, ни к чему хорошему не приводят.
Некоторые соседи даже потихонечку начинают расползаться по своим этажам. И тут мне бы тоже надо было бы двинуться в сторону моих апартаментов, но взгляд мой жадно и бессовестно ощупывает физиономию служителя закона. И кажется мне, что видела его где-то, но не могу вспомнить где.
Любава, явно великодушно простив даму в красном, бросает быстро: «Нет уж, я к вам в участок не пойду, фиолетово мне, как меня называют, меня уже давно этим не проймёшь». А потом она проворно скрывается в своей квартире.
Дама в красном кажется растерянной. Тоже, видимо, не торопится связываться с полицией. Участковый делает несколько шагов вниз по лестнице и вопросительно смотрит на неё. Она же переминается с ноги на ногу и глазами ищет запасной выход из подъезда. Такового у нас не имеется, что немного нервирует женщину.
— Так вы идёте писать заявление? — спрашивает участковый, поровнявшись со мной.
И до меня дотягивается приятный запах его парфюма. Точно, он из рекламы. Я, честно сказать, немного прибалдеваю в этот момент, что явно выражается на моём лице. И это моё обалдевание, к моему стыду, не укрывается от блюстителя порядка.
— Расходитесь уже. Кино закончено, — невежливо говорит он, иронично улыбаясь одними губами, чем вводит меня в глубокое смущение.
Подхватываю велосипед под раму и, ворча что-то типа «тоже мне, кино…», опустив глаза, спешу к своей квартире.
Глава 3
Первый сон Майи Кудесниковой
Иду к дому, вроде бы после работы, но почему-то не от остановки автобуса, а по дорожке вдоль леса. Слышу, что-то или кто-то шелестит в кустах. Оборачиваюсь и стараюсь рассмотреть, кто же там. Среди ветвей замечаю мордочку игрушечного волка. «Странно, — думаю я, — вчера мне снился этот плюшевый волк и вот сегодня опять. К чему бы это?»
Точно знаю, что я сейчас во сне. Почему? Да потому, что только во сне можно идти и идти, и никуда не дойти. Вот и я иду, иду… и, на тебе, прихожу почему-то не к своему дому, а в самый центр города, да прямо к самому популярному и шикарному, судя по рекламе, ночному клубу. Знаю, что вход туда стОит больных денег и посещает его только, так сказать, элита нашего города. Нет, туда я точно не пойду.