Оглядываюсь в поиске остановки какого-нибудь транспорта. Мне же вообще-то домой нужно было. Или нет?
В этот момент ко мне подъезжает автомобиль. Твою макаронину! Тот самый Опель что ли? Ну, тот, которого я в лесу нашла брошенным. Зависаю, как физически, так и мысленно.
В этот момент словно бы кто-то проматывает плёнку и за кадром остается тот эпизод, как вообще я попала в салон этого автомобиля. Ладно, так во снах бывает. Это не удивительно. Но удивительно то, что сижу я на заднем сиденье рядом с парнем, и машина куда-то движется.
Парень обнимает меня за плечи и я вглядываюсь в его лицо. Симпатичный блондин с тёмной модной небритостью. Глаза голубые, брови и ресницы чёрные. Нос прямой, губы растянуты в улыбке.
— Ви, детка… — шепчет мне парень.
Я удивлённо оглядываюсь. Что, рядом ещё кто-то сидит и имеет сокращённое имя Ви? Нет никого. Странно.
— Ты кто такой? — спрашиваю я парня.
Он молчит и улыбается. В это время замечаю, что уже стемнело. Огни города остаются позади, а автомобиль, в котором меня везут, проехав пост ГАИ, сворачивает на лесную дорогу.
— Эй, — кричу я водителю, — там просека и противопожарная траншея вырыта! Не едь туда!
Но водитель не слышит. Он для меня будто бы загорожен тонированным стеклом. Машину подбрасывает на кочках, когда она пытается разогнаться по мягкой влажной земле. Тревога нарастает. Сейчас случится что-то непоправимое. Я снова кричу, чтобы водитель остановился. Но в этот момент краем глаза вижу, как окровавленная рука блондина хватается за чуть опущенное стекло на двери с его стороны. И тут машина падает носом в противопожарную траншею.
— А-а-а-а! — кричу я и просыпаюсь.
***
Небольшой посёлок, примерно в сотне километров от Карасей.
— А не думаешь ли ты, Савельич, что приглядывать за барышней надо более усердно? Ведь ежели тёмные прознают, ох, беда будет… — говорит маленький старичок с тщательно причесанной седой бородкой своему собеседнику, который сидит за столом напротив него. — Ты же их намерения хорошо знаешь. Несдобровать в том случае…
— Меня ничто не связывает с барышней, дорогой Пахомыч, — пригубив горячий чай из глубокого блюдца, отвечает седой мужчина, поглядывая на несколько фарфоровых мисочек, стоящих перед ним на столе, в которых янтарём переливаются разные виды домашних вареньев. — Никому в жизни не догадаться, кто эта барышня. Все меры были приняты ещё до её появления на свет.
Старичок, которого назвали Пахомыч, поднимает широкую тарелку с ароматной домашней сдобой и протягивает её тому, кого назвали Савельич. Тот довольно прищуривается, предвкушая, что ужин с его любимыми яствами будет превосходный, и берёт булочку, что сверху.
Но старичок не сдаётся и неодобрительно качает головой:
— А то, что ты повадился каждый месяц до ней Дивея возить, не подозрительно? Докторов-то и тутай хватает, а ты за сто вёрст котЯку тарабанишь. И то, если бы хворь какая была, так нет же, здоровый, зараза, и нахальный. Вот вчерась целую банку сметаны слопал, как только я отвернулся. А ты возишь его до ветеринара по чём зря. Бедолагу там иголками колют.
В это время огромный чёрный кот, лежащий на диване, чуть поднимает голову и, сверкнув зелёным глазом, нервно фыркает.
— Вот-вот, не нравится ему это. Да и мне каждый раз боязно, что далече ты, Мирон Савельич. Ты же можешь видеть барышню отселя. Нету надобности дороги-то утюжить.
Седой мужчина не отвечает. Он не торопясь разламывает булочку, тщательно намазывает вареньем мякиш. Любуется проделанной работой, а потом со смаком откусывает кусок.
— М-м-м, — мурлычит он от наслаждения, медленно прожёвывая и закрывая глаза.
Его собеседник, не дождавшись ответа, тоже приступает к трапезе.
Размеренно тикают старинные часы с кукушкой, висящие на стене. Слышно, как утробно мурчит чёрный кот. Несколько случайно залетевших в дом ночных бабочек настырно атакуют лампочку в старой медной люстре, свисающей с дощатого потолка прямо над столом.
Седой мужчина, которого называли Мироном Савельичем, двумя руками берёт блюдечко с чаем и запивает сладкое лакомство. На его коротко стриженной бороде остаются несколько капель янтарного варенья, и он, заметив это, протягивает руку к стаканчику с салфетками.
Одет он просто. Обычная рубашка в клеточку, жилетка из плотной ткани цвета хаки, на ногах потёртые джинсы. Мог бы сойти за утомлённого жизнью и потерявшего надежду в светлое будущее деревенского жителя, если бы не гордая осанка, твёрдый спокойный уверенный в себе взгляд карих глаз. С таким взглядом человек крепко стоит на ногах, то есть, явно не бедствует. На лице мужчины достаточно морщин, чтобы определить — лет ему больше пятидесяти, но угрюмых или печальных морщин, что чертят линии между бровями и от уголков рта вниз на подбородок, придавая трагическое выражение лица, в его портрете не наблюдается. Несмотря на приличный возраст, выглядит он подтянутым, широкоплечим, и не лишённым обаяния.