«Странная эта Чудесникова, — думаю я, поворачивая на проспект. — Сны ей вещие, понимаешь, снятся… Ну-ну… Мне-то только сказки рассказывать не надо. Я их быстро в реалии проецирую. И уже примерно знаю, что на самом деле произошло. Итак, Чудесникова коротала вечерок в ночном клубе «Юла», около полуночи вышла на стоянку, чтобы поймать такси или частника, увидела Опель Вектру серебристого цвета, в которую садился тот самый пропавший Шурка-танцор. Вероятно, она знала его в лицо, причем запомнила физиономию ещё раньше. Ну, судя по всему, она же не раз наблюдала его танцы в клубе. Так-так… Ага, а потом, когда нашла автомобиль в лесу, то легко сложила два и два. Пришла ко мне и рассказала интересную историю, но дабы не признаваться в разгульном образе жизни, решила сказать, что якобы видела сон. Блин, идиотство.
Женщины, едрён-батон! Чокнутой не побоялась выставить себя, но зато скрыла тот факт, что повинуясь вполне нормальному инстинкту, ищет интимные связи с мужским полом. Времена сейчас свободные в этом плане. Никто никого на костре за блудничество не сожжёт, но всё равно признаваться в любвеобильности не хотят…»
Хмыкаю саркастически. Ну, да Бог с ними. Мне сейчас важно то, что именно нашёл я на предполагаемом месте происшествия. Несомненно, авто там был, а ещё нечто связанное с пропавшим Шуркой, кажется, там и произошло. Сейчас отвезу Михайлычу образцы, а завтра, если повезёт, он мне поможет разобраться в этом загадочном исчезновении.
Заезжая в арку длинной высотки, вспоминаю о том, что с Сергеем Михалычем Стародубовым, криминалистом главного управления, у нас всегда отношения были дружескими. Я ценил его за опыт, рассудительность и человеколюбие. За что он ценил меня, не знаю, но может быть (даже надеюсь) за те же качества. Вот и сегодня, когда я ему позвонил, он отозвался приветливо и пообещал помочь во всём, что в его компетенции. А анализ образцов с места преступления как раз относится к его непосредственным профессиональным обязанностям. Что ж, мне не зазорно обратиться к бывшему боевому товарищу за содействием.
Хотя, я же давал себе слово, что моя хата, как говорится, теперь с краю. Что буду влачить скучную бездумную и ленивую жизнь обычного участкового микрорайона на окраине… Убеждал себя, что теперь дела убойного отдела меня не касаются… Хм-м…
Торможу у нужного подъезда. Выходить из машины не тороплюсь, достаю сигарету и закуриваю. СтОит подумать — начинать ли своё несанкционированное расследование? Зачем его начинать? Для чего мне это нужно? Может стоило бы просто написать рапорт обо всём, что мне известно, отправить его в убойный и заснуть себе спокойно? Пусть этим делом занимаются те, кому за это деньги платят. А моя хата с краю, в самых дальних Карасях…
Может, подсознательно хочу вернуть своё звание майора, раскрутив это дело? Хм… Не очень, если так прикинуть. Амбиции куда-то улетучились после ранения. В больнице мне почему-то стало глубоко пофиг, какое у меня звание.
Может, раскрыв это преступление, хочу вернуть свой статус следователя по особо тяжким и вернуться в убойный? Хм… Не очень как-то… Перегорел. Опять же, после ранения, долгого «отдыха» в больнице, а потом еще и суда, где я был в качестве обвиняемого, уже не чувствую острую тягу к восстановлению справедливости. Сломалось во мне что-то. Вера в мундир пропала. Испарилось доверие к коллегам. Сидореня, мать его, и все вышестоящие полковники, чтоб их… С пришедшим пониманием, что самые страшные преступления творят сами же правоохранительные органы, как-то мерзко стало на душе, а потом и весь смысл полицейской деятельности исказился, как в кривом зеркале. Теперь просто забить на всё хочется, не вступать, не ввязываться, не брать на себя ответственность, ибо откровение в том, что очистить этот мир от грязи всё равно не получится.
Но печёнкой чувствую, как бы не старался заглушить в себе навыки охотника, они, как древние инстинкты, возьмут-таки верх. Получив информацию и некоторые материальные подтверждения свершившегося преступления, не смогу оставаться в стороне, буду мысленно возвращаться к этому делу. И принесла же нелёгкая эту Чудесникову с её снами именно ко мне! А ведь полоса леса, дачный посёлок и прилегающие к нему окрестности не входят в подконтрольную мне территорию. Но нет, инфа каким-то «Чудесниковским» образом ко мне в уши прилетела. Теперь вот думай, Неверов, как быть…
— Ладно, «перетру*» с Михалычем, а там посмотрим… — вслух говорю себе, отбрасывая окурок, и тут же ругаюсь матом, чувствуя резкую боль в бедре, когда вылезаю из машины.
*перетереть — поговорить, обсудить (сленг). «Пошли, перетрём эту тему».