— Ты бы не ржал там, — укоряю я его, — а взял бы, да помог. Видишь, ему плохо.
— А я думаю, что очень хорошо ему сейчас, — скалится студент, когда Неверов вдруг начинает радостно улыбаться и бормочет что-то во сне.
— Давайте на диван его, — командую я. — Дядя Вова, одежду грязную с него снять надо, иначе испачкает мне всё бельё.
Тот кивает согласно, и мы все дружно принимаемся раздевать участкового, а потом укладываем оставшееся в одних трусах его громоздкое тело на мой застеленный для сна диван.
Закончив трудную работу, дядя Вова покидает мою квартиру, а я под колкие насмешки Тимохи, закрываю дверь в свою комнату, советуя этому юному юмористу не дурить головы и идти спать.
Постояв немного и оглядываясь, решаю, что на полу ночевать не буду — слишком жёстко, а на диване ещё достаточно места для меня. Переодевшись в пижаму и попой толкнув пару раз участкового, чтоб не разваливался тут, как у себя дома, устраиваюсь под одеялом.
Кажется, что только что закрыла глаза, а тут уже кто-то пытается меня разбудить. Я бурчу, что на работу мне сегодня не надо, воскресенье же, ворочаюсь и вдруг понимаю: ногу на меня кто-то забросил, и руку тоже, а ещё сопит этот кто-то нагло прямо мне в ухо. И нога и рука тяжёлые. А ещё есть тело, горячее и волосатое. И оно на меня норовит навалиться. Не поняла. Это что, мужик?
— Чудесникова? — удивлённый хриплый голос.
«Перегар, хриплый голос, тяжёлое и волосатое тело — все признаки мужика. Мужик!? Фигасе! Откуда он тут взялся?»
Разлепливаю глаза и пытаюсь в темноте рассмотреть физиономию своего постельного партнёра. А-а-а, участковый. Точно, вчера же его к себе притарабанила. Какой облом. А я уже губу раскатала — мужик в моей постели, в кое-то веке...
— Чудесникова, ты что тут делаешь? — хрипит удивлённый Неверов и шарахается от меня, как от чумной.
— Не шумите, гражданин участковый, ночь на дворе, люди спят, — бурчу я и вздыхаю, а потом пытаюсь повернуться к нему спиной. Я ж не выспалась ещё. — Если сушняк — на столике графин с водой и аспирин шипучий.
— Так, не понял… Что ты тут делаешь? — садится он, откидывая одеяло, и видимо, осмотревшись, добавляет. — Что я тут делаю?
— Меньше пить надо, гражданин участковый, — ехидничаю я, и тяну одеяло на себя. — Очухались? Пейте аспирин и шуруйте домой, а я спать хочу.
— Что значит «очухались»? — растерянно спрашивает он и трёт ладонями лицо.
— С причинно-следственными связями у вас, Лев Николаевич, как-то слабовато. И как вы в полиции-то работаете? — подкалываю я его. — Напился, отрубился, прошло несколько часов — очухался. Что тут сложного?
— А в каком моменте этого занимательного сценария я оказался в вашей постели, гражданка Чудесникова? — неожиданно весело спрашивает он.
— Вы мне лучше скажите, гражданин участковый, куда и зачем вы собирались путешествовать в товарном вагоне? — задаю я встречный вопрос, повернувшись к нему.
Раз уж он мне весь сон перебил, то хотя бы пусть расскажет о своих приключениях. Должна же я знать, из-за чего я вчера потеряла килограмм нервов.
— В товарном вагоне… — тупо повторяет он, а потом шлёпается всем своим торсом и тяжёлой головой на подушку.
Он что, решил остаться у меня до утра? Обнаглел! Но прежде чем я набираю в лёгкие воздух, чтоб вежливо указать ему на дверь, он миролюбиво просит:
— Расскажите мне, пожалуйста, Майя Арсеньевна, вашу версию событий, начиная с того момента, как вы увидели меня в ресторане «Космодром» и заканчивая вот этим нашим совместным пробуждением.
Я тут же краснею. Хорошо, что он этого в темноте не увидит. А потом думаю: «А чего мне краснеть? Ну, была с другим и что? Я свободная женщина и имею право. Даже хорошо, что была с другим мужчиной — пусть знает, что я кому-то нравлюсь. А то вечно смотрит на меня, как на гадкого утёнка». А посему рассказываю во всех красках, как всё было вчера.
— Та-а-ак, — тянет участковый, задумывается на несколько минут, а потом задаёт резонный вопрос, — а как, позвольте вас спросить, вы узнали, что я в товарном вагоне?
— Мне приснилось, — тут же отвечаю я.
— Чудесникова, твою чешую! Давай без этих сказок. Правду говори! — злится Неверов, нависая надо мной.
— Я не Чудесникова, а Кудесникова! — громко злюсь я в ответ, приподнимаясь и почти нос в нос упираясь в него. А что он хамит? Обнаглел! Он между прочим в моём доме и он не при исполнении. Так что хамить мне совсем не имеет право! — Хватит уже коверкать мою фамилию! Не верите — ваши проблемы! И вообще, валите отсюда, пока я вас шваброй не выперла!