Подходим мы к компашке из трёх парней и двух девушек, которые развалившись на мягкой мебели, попивают что-то разноцветное, плескающееся в высоких стаканах.
— Эй, Митяй, кто это? — спрашивает один из парней, когда меня усаживают на диван и подпирают с краю, чтоб не сбежала. — Вы же за Кариной ходили.
— Да ну её, Карину, — улыбается Митяй. — Эта лучше. А Карина опять весь вечер ныть будет, что устала, что пить не хочет, что танцы ей опротивели. А эта свеженькая и задница у неё классная.
— А-ну, выпустите меня отсюда, — пытаюсь взбрыкнуть я.
— Да ладно, малыш, не брыкайся. Выпей, — лениво уговаривает меня Митяй, прижимая к себе и впихивая мне в руку высокий стакан с коктейлем. — С нами весело.
— Как зовут тебя, розовая фея? — спрашивает парень, сидящий напротив, пристально разглядывая меня мутными от алкоголя глазами.
— Майя, — отвечаю я и начинаю нервничать не на шутку.
Во, блин, попала, так попала. И как теперь от них отвязаться. Может выпить чуток, пойти танцевать, да и смыться в толпе? Что ж, может получиться. Надо усыпить их бдительность. Сделать вид, что я с ними развлекаюсь, а потом улучить момент и сбежать.
— Майя, — мечтательно повторяет парень напротив, делая ударения на букве «я».
— Нет, она МОЯ! — спорит с ним Митяй и все заходятся дружным гоготом.
Я предпочитаю промолчать и глотнуть того, что находится в моём стакане. Пахнет из него алкоголем, а мне как раз нужно выпить, чтоб унять нервное напряжение, ну… и для конспирации. Делаю большой глоток и слышу, как Митяй одобрительно говорит:
— Вот, правильно. Накати чуток, расслабься. Какие волосы у тебя розовые, красивые…
Он слегка поглаживает меня по голове, как щенка. Блин, ну что за мудачьё такое в эти клубы ходит? Никакого уважения к женщинам. К старшим женщинам вообще-то. Сразу же понятно, что на вид эти парни моложе меня. Во мне начинает бунтовать феминистка.
— Убери руки, пожалуйста, — зло шиплю я на невежу.
— Ой-ой-ой, какие мы недотроги, — издевательски улыбается он и качает головой. — Люблю, когда сопротивляются.
— А я люблю, чтоб тёлка послушная была, — говорит Серёга и добавляет мечтательно. — Сказал — сделала. С такими обычно никаких проблем.
— Это не интересно, — спорит с ним Митяй. — Надо, чтоб баба была — огонь. Чтоб трепыхалась, а ты её укротил. Вот тогда интересно. А, Майя моя?
С этими словами он начинает тискать меня за грудь и прижимает к своему телу. Я отбиваюсь. Все хохочут, наблюдая укрощение строптивой.
— Я, между прочим, старше тебя, — кое-как отцепив его руки от своей груди, сообщаю я.
— Взрослая, — наигранно восхищается Митяй. — И даже работаешь, наверное.
— Да. Я доктор, — гордо тряхнув шевелюрой, поднимаю нос к верху.
— До-о-октор, — хором деланно восхищается вся компашка.
— Точно, доктор, — как бы спохватившись, говорит Серёга и начинает шарить по своим карманам. — Где ж, мои пилюли? А, вот, — он с победной улыбкой достаёт прозрачную баночку с надписью «Аспирин».
— Ну что, доктор, давай, прописывай всем пилюли, — наклоняется ко мне Митяй, когда Серёга начинает ссыпать в ладошки присутствующим маленькие таблеточки.
— Зачем это? — удивляюсь я, чем снова вызываю громкий гогот всей компании.
— И доктору пилюлю, — говорит один из парней, принимая от Серёги таблетку. — Доктора же любят всякие пилюли.
— Да, да… точно… а как же… это они любят… — слышится со всех сторон.
— Не надо мне пилюль. И вообще, выпустите меня отсюда! — начиная подозревать, что не аспирин они тут принимают, бунтую я, но мои попытки освободиться оказываются бесполезными.
Всё происходит, кажется, в одну секунду. Я прижата с двух сторон, нос мне закрывают, я открываю рот, чтобы вздохнуть и на моём языке оказывается таблетка. Тут же ко рту мне подносят коктейль и наклоняют стакан. Я автоматически делаю несколько глотков. Блин, вот влипла, так влипла. Что это у них за зелье? Не яд, сразу понятно — все его пили. Не самоубийцы же они, в самом деле. Ну, а раз не яд, то всё другое можно пережить.
Несколько минут идёт какой-то бессвязный разговор за столом. На меня уже никто не обращает внимания, только Митяй всё ещё прижимает меня к себе.
Голова начинает приятно кружиться, кажется, что музыка становится громче, потом ещё громче, а потом она гремит уже у меня внутри. Печень с селезёнкой подпрыгивают в такт ударным. Всё вокруг мелькает, кто-то хлопает в ладоши. Я почему-то становлюсь выше всех, и лица за столиком расплываются. Музыка пронизывает меня насквозь, заставляя двигать руками, ногами, головой, туловищем. Я не могу это остановить. Странно. Даже не хочу останавливать. Мне почему-то весело, хорошо, радостно…