Не знаю, сколько времени продолжается моё веселье, но вдруг что-то подбрасывает меня, я лечу куда-то, а потом падаю. И как-то падаю неудобно. Перегнувшись на чём-то вниз головой и попой кверху. Последнее, что помню, так это шлепок по моему заду и слова: «Уймись уже. Кордебалет, блин…»
И… наступает тишина и полная тьма. Сколько это длится, совсем не могу определить. Может минуту, а может час. Но в одно мгновение вдруг начинаю чувствовать своё тело. Разлепив глаза, ничего не понимаю: «Что, уже все ушли и музыку выключили?» Темнота и только слышно, как где-то тикает будильник.
— Выключили музыку, — соглашается со мной ворчливый мужской голос. — Спи уже, танцор диско.
Я что, вслух про музыку сказала? Странно.
Когда глаза привыкают, начинаю различать интерьер незнакомой комнаты. Телевизор, небольшая секция, торшер, окно с прозрачными шторами. Вдохнув, чувствую запах какого-то приятного мужского парфюма.
Рукой нащупываю лежащее рядом тело. Блин, мужик! Фигасе! Удивляюсь, но потом вспоминаю, что бухала в «Юле». Ахренеть! Это что, Митяй тут рядом? Я с ним переспала? Пипец… Я ужасна!
Поворачиваю голову и вижу — не Митяй.
— Фу-у-у… — выдыхаю с облегчением. — Участковый.
— Это «фу-у» сейчас обозначало разочарование или радость? — спрашивает Неверов.
Я молчу и вспоминаю, зачем я вообще в «Юлу» попёрлась. И тут до меня доходит.
— Деньги! — подхватываюсь я, но сильная рука прижимает меня к кровати и не позволяет встать.
— На месте твои деньги. В куртке лежат, — сообщает мне участковый, а потом приподнявшись на локте серьёзно спрашивает. — И часто ты так кордебалетом зарабатываешь? Неплохая сумма. А за стриптиз ещё больше получается, наверное, а, Чудесникова?
— Дурак, — обижаюсь я, — это не мои деньги. И вообще, какой ещё стриптиз?
— Как какой? — ехидно улыбается он. — На столе так извивалась и отплясывала, что девчонки в клетках позавидовали.
— Блин, ужас, — прячусь под одеяло с головой. — Это всё пилюли…
— А за наркоманию отдельная статья, гражданка Чудесникова, — гневно сообщает Неверов.
— Можете не верить мне, гражданин участковый, но в меня таблетку впихнули насильно, — обижаюсь я и вдруг чувствую, что на меня кто-то прыгнул, пробежался по ногам, потом по телу и уткнулся в мою щеку усатым мокрым носом. — Харитон!?
— Да, это твой питомец, — улыбается Неверов, протягивая руку и поглаживая зверька за ушком. — Как только я тебя к себе принёс, он сразу прибежал и в балконную дверь стал ломиться. Переживает за тебя.
— Вот он мне верит. Правда, Харитош? — прижимаю я к себе хрупкое тельце пушистого любимца. — Не то, что некоторые.
— Если бы эти некоторые сегодня случайно в «Юле» не оказались, то ещё неизвестно, чем бы для вас, гражданка Чудесникова, закончилась эта ночь, — обвинительно гундит Неверов.
— Короче, 1:1 в мою пользу, — констатирую я, а потом ехидно добавляю. — Должна вас поблагодарить, но не хочется. Ладно, мне пора.
С этими словами пытаюсь встать, но сильная рука снова припечатывает меня к кровати.
— Не поняла? Вы что, домой меня не пустите?
— Не пущу, — угрожает мне Неверов. — Неизвестно, что за таблетку ты съела. Может сознание потеряешь и до дома не дойдёшь. Так что ты на всю ночь останешься здесь.
— А вот это уже насилие, — начинаю брыкаться. — Или вам тоже нравится, когда баба огонь и её надо укрощать?
— Я вас арестовываю, гражданка Чудесникова, — радостно шепчет мне участковый, прижимая к себе и пошкрёбывая своей щетинистой щекой по моей очень нежной.
На мне, как оказывается, только нижнее бельё и маечка. А на участковом нет ничего, кроме трусов. Ужас! Или нет? Или всё ещё вполне прилично? Хотя, конечно, нет, всё очень неприлично и даже в некотором смысле эротично. Может мне стОит воспользоваться моментом?
И тут вспоминаю, что цветы он дарил Любаве. Да, не мне, а Любаве! Задери его комар! И прогуливался с ней, а потом, конечно, и не только прогуливался.
— Любаву арестовывайте, — злюсь я. — Она умеет завлекать и хвостом вилять. Харитон, пошли домой.
Но, к сожалению, и эта моя попытка освободиться от объятий Неверова опять терпит поражение. Он сильнее, зараза.
— Знаю, выглядело всё очень… хм-м-м… однозначно, — пытается оправдаться этот кобель, — но всё совсем не так, как могло показаться со стороны. Была причина…
Нет, ну вы видели?! Какая причина, едрён-батон?! Это же и ежу понятно, одна очевидная — он, как и все мужики, клюнул на Любавины «торпеды» и, конечно же, не отказался от удобного случая воспользоваться их доступностью.
— Странно, что вы не в её койке, гражданин участковый, — ехидно удивляюсь я. — У Любавы большой опыт. Уж кто-кто, а она умеет обласкать мужика. Или не удовлетворила?