Валентина провожает меня озабоченным взглядом, потом вздыхает и направляется по тротуару в сторону Торгового Центра «Аврора».
Я бросаю взгляд на окно кафе, в котором недавно маячил Стрельцов и на минуту удивляюсь: женщина, с которой тот сидел, продолжает обедать, как ни в чём не бывало. Интересно, она что, ничего не поняла? Или делает вид, что ничего не произошло? Но ведь не могла не заметить, что мужчина, который с ней обедал, на Валентину и её звонок в полицию среагировал весьма неадекватно, то есть бросился бежать. Нормальный человек на её месте, хоть как-то бы разволновался. А эта сидит и невозмутимо кушает свой десерт. Может такие сцены для этой дамочки привычные? Непонятно. А ведь она могла стать ещё одной жертвой ограбления. Или нет? Может быть, ей сегодня повезло — альфонс не доделал с ней своё чёрное дело, ведь мы его спугнули. Или может быть…
Привычно мысленно составляю «портрет» дамочки. Возраст средний, тридцать пять или сорок лет, ухоженная, модная стрижка каре пепельного цвета, очки не носит, ведь меню читает без них. Мне видны её руки, на которых поблёскивают пару колечек, значит не из бедных. С подошедшей официанткой говорит уверенно и даже как-то властно, указывая пальцем на что-то, находящееся на столе. Наверное, ругается на плохой сервис. Моя следовательская чуйка в этот момент начинает беспокойно перебирать варианты возможной реакции человека в такой ситуации. Что-то мне кажется нелогичным в поведении женщины. Но с другой стороны, если так посмотреть, все же знают, что слабый пол часто ведёт себя нелогично.
Эх, мне бы прислушаться сейчас к своей чуйке. Мне бы сейчас нужно пойти и поговорить с этой дамочкой. Я бы так и сделал, будь я в лучшем состоянии. Возможно, тогда бы и дальнейшие события покатились совсем в другое русло. Но я, забравшись в свой Форд, и снова ощутив стреляющую боль в спине, поморщившись, ругаюсь тихо. Неприятные ощущения в теле заставляют мысли переключиться на мои проблемы. Мне сейчас не хватало только травмы спины. Я ведь сегодня планировал ещё съездить в «Варежку». Нужно же, в конце концов, найти пропавшую Марьяну. В прошлый свой визит в это заведение, никого похожего на неё не нашёл. Заявление от её родственника получено, даже беседа проведена, а посему считаю своим долгом это дело довести до конца, каким бы этот конец не оказался.
Уже вернувшись в Караси и заворачивая к своему подъезду, слышу, как пиликает мой мобильный, сигналя, что получена СМС. Останавливаюсь, достаю телефон и смотрю на текст: «Забудь про Кондратьева, участковый. Иначе свою бабу будешь собирать по кускам».
***
Где-то в лесополосе в восьми километрах от района Караси.
— Помоги-и-ите! — охрипший голос срывается и девушка, закашлявшись, грязными руками утирает слезы со щёк.
«Меня никто не услышит, — безнадёжно думает она. — Если бы люди были где-то рядом, вчера, когда я орала во всю глотку, уже кто-нибудь бы услышал и пришёл на помощь».
От этих мыслей становится ещё хуже и теперь она уже не в силах остановить волну отчаянных рыданий. Но они длятся недолго. Ведь от отчаяния и тело и душа тоже устают, как и от всего другого.
Мысли вертятся около возможной причины её похищения. То, что пришло на ум ещё в первую ночь её заточения в подвале какого-то частного дома, и сейчас кажется вполне логичным: её похитили и требуют у отца выкуп. Но почему этот мудак не платит? Почему? Да ложил он на неё большой и толстый, ему же всегда было пофиг, что с ней и как она живёт. Если бы было не пофиг, он бы не бросил её и маму. Сволочь!
Чувство ненависти, как ни странно, придаёт ей сил, и она снова пытается вырвать металлический стержень с петлёй из стены, обитой досками. За эту петлю держится цепь, к которой прикован металлический браслет, что надет у неё на запястье. Длины цепи хватает только на то, чтобы отойти на пару шагов в сторону и пописать в небольшую круглую дырку, что прорезана в цементном полу.
Руки её связаны широкой пластиковой стяжкой, которую вчера пыталась перегрызть, но не смогла. Пластик оказался жёстким и крепким, только зубы чуть не сломала, а от одного из них откололся кусок и теперь этот зуб ныл и реагировал на холодную воду. Да, воды ей оставили целую упаковку. Еду вчера опустили в корзине, но от неё осталось только пару кусков хлеба. Сегодня не приходил никто.
Иногда мелькает мысль, что отец отказался платить и теперь её бросили в этом погребе, чтоб умерла голодной смертью. Папаша, сволочь! Выберусь, приду и убью его, скотину!
Она снова обхватывает цепь дрожащими руками и начинает дёргать её, стараясь расшатать злополучный металлический стержень.