Я выберусь! Падла! Я выберусь и убью тебя! И Шурика этого убью! Говнюк, это он отговорил её уезжать в столицу, а остаться с ним. Даже папаше надоумил позвонить, сказать, что добралась без проблем и пошла по магазинам. Сволочь, это он, пообещав классную вечеринку в кругу друзей, заманил и посадил её в машину к тем ублюдкам, что держали её в подвале, а потом перевезли сюда, в этот погреб.
Там в подвале частного дома было теплее и похитители её даже кормили прилично. Но то, что случилось там, было так ужасно, что лучше бы было умереть сразу. Их было двое тех, кто делал с ней ЭТО. Один держал, чтоб не трепыхалась, надавив на спину и прижав её живот и грудь к металлическому столу, второй насиловал сзади. Потом они менялись местами. Это было больно, мерзко и унизительно.
Им нравилось, как она кричала и плакала от боли и отчаяния. Они довольно переговаривались, обсуждая её тело и гадко ругаясь, рассматривая на нём кровавые следы своих деяний. Угрожали убить, когда она пыталась сопротивляться, а потом пинали ногами её тело, обессиленно лежащее на полу, когда удовлетворив свою похоть, собирались уходить.
«И вас тоже убью, ублюдки! Одного-то точно знаю, видела в клубе «Юла» и узнала, — думает она. — Все его называли Мороз».
Этот отморозок в первые же минуты, когда она пришла в себя, предложил изнасиловать её. Второй согласился. Третий, самый здоровый и накачанный, отказался и сказал, что не хочет марать свой член об всякую падаль. Тогда и начался весь тот ужас. Продлился же он до того дня, когда однажды ей удалось освободить связанные верёвкой руки, броситься к узкому подвальному окну и закричать, позвать на помощь. В ту же ночь её усыпили какой-то химией и увезли сюда, в этот погреб.
Пару дней еду приносил какой-то старичок, не те ублюдки. Но на все её крики о помощи старичок не отвечал, а просто бубнил себе под нос что-то несвязное и даже, кажется, на другом языке. Он открыл дырявую крышку деревянного люка, опустил корзинку с едой, убедился, что она не опрокинулась, а потом закрыл люк и ушёл. Сегодня не приходил никто.
Если бы удалось вырвать штырь, я бы дотянулась до люка. Я бы смогла его открыть и выбраться. Только бы удалось вырвать из стены этот грёбаный штырь!
Глава 15
Четвёртый сон Майи Кудесниковой
— Эй, есть здесь кто-нибудь? — громко спрашиваю я, блуждая в своём сне по гулким пустым помещениям вокзала. — Я ищу Шурку-танцора. Эй, кто-нибудь, отзовитесь.
В ответ только эхо повторяет мои слова.
Да, как ни странно, я всё ещё ищу того парня в своих снах. Если Неверов говорил, что пропала Виолетта, то надо её как-то искать. А вы бы как поступили на моём месте? То-то же.
Конечно, я призывала его. Две ночи подряд звала. Но он не приходил, поэтому я сама решила поискать то место, где он «ждёт своего поезда». А где обычно ждут поездов? Конечно, на вокзале. И вот я шагаю по железнодорожному вокзалу нашего города. Что, не там ищу? Нет, я конечно, понимаю, что городской вокзал — это не совсем то, что надо. Но ведь представить себе нужный загробный вокзал не могу, потому что там никогда не бывала. Я хоть и не обделена фантазией, но вот этот образ в моём мозгу как-то не вырисовывается. Единственное, что могу мысленно нафантазировать, так это наш городской вокзал. И вот я тут и уже иду по его абсолютно пустому залу. Мои шаги эхом отбиваются от мраморных стен, под потолком, кажется, гуляет ветер, а мне слышатся неясные шорохи и какие-то отдалённые звуки приглушённых голосов.
— Эй, Шурка, отзовись, — снова спрашиваю пустоту. — Шурка-танцор, это я, Майя.
— Ну чего ш-ш-шумишь? — шуршит голос где-то рядом.
Я оглядываюсь в поиске хозяина голоса и вижу лёгкую дымку справа от меня. Протягиваю руку, чтобы потрогать эту дымку.
— Куда руки тянешь-ш-ш? — останавливает мои движения кто-то. — Не тронь меня. Уходи. Тебе сюда нельзя. Ты живая ещё…
Дымка подёргивается и собирается удрать куда-то вверх.
— Эй, постой, не уходи, — прошу я. — Скажи, как мне найти Шурку-танцора?
— Он уже за гранью. А зачем он тебе? — дымка застывает в форме человеческого силуэта и грозно нависает надо мной. — Если собралась звать его обратно в жизнь, то это бесполезно. Зовут обратно только в первые минуты, когда душа попадает сюда. А если прошли сутки после смерти, то вернуть уже никак невозможно.
— Нет, я не собираюсь звать его обратно в жизнь. Мне нужно спросить его, где пропавшая девушка, — честно отвечаю я.
— Дела живых — не наше дело, — раздражённо отвечает силуэт.
— Но это очень важно, — спорю я с ним. — Она может быть в смертельной опасности.
— Это ты сейчас в смертельной опасности, детка, — ухмыляется силуэт, — если собираешься дотронуться до меня. А вообще-то все живущие в материальном мире в постоянной смертельной опасности, ведь каждый из них может умереть в любой момент. Ещё никому в жизни не удалось выжить, — хохотнув, философствует мой собеседник. — Так зачем кого-то спасать, если всё равно понятно, чем жизнь закончится?