— Будете издеваться и называть меня Майюном, я вас домой отправлю. Хозяева, когда питомец на операции, по домам шуруют, — злюсь я, проходя по коридору и открывая дверь в регистратуру. — Диночка, я буду во второй смотровой. Никого туда не отправляй, хорошо? — говорю я регистраторше.
***
— Майя Арсеньевна, я ужин принёс, — просачивается в комнату Неверов, шурша большим пакетом с логотипом ресторана, что находится недалеко от клиники. — Фуагры они там не готовят, но рёбрышки с тушёной картошкой и салатом вполне могут конкурировать с заграничными кулинарными изысками.
— Давайте, — соглашаюсь я, отлипнув щекой от сложенной на кушетке байки и принимая сидячее вертикальное положение.
Полночи же не спала, а когда Неверов отправился добывать еду, прикорнула немного. Теперь как раз можно и подкрепиться.
Мы с участковым, который тоже явно проголодался, разложив на столе контейнеры с едой, приступаем к трапезе. Вкусно готовят в том ресторане, ничего не скажешь. Только вот вопрос: откуда у этого невысокооплачиваемого столько средств, чтоб кормить меня ресторанной едой? Но вопрос о его состоянии или благосостоянии я решаю оставить на потом, ведь я ему не жена и даже не невеста, чтоб лезть так глубоко в душу, а точнее, в карман.
— Вот я удивляюсь, Чудесникова, — начинает Неверов, как только основательно утолив голод, мы берёмся за стаканчики с кофе, — неужели тебе было не страшно, когда бандиты начали стрелять?
— Я не думала о бандитах и о том, что они стреляют, — отвечаю я. — Я услышала, женский плачь и пошла на помощь девушке. И не спрашивайте меня, почему я это сделала. Сама не знаю.
— Виолетта Ляхова обязана тебе жизнью, — сделав глоток кофе, сообщает мне Неверов. — Она могла захлебнуться там, а ты её спасла.
— Полиция выпишет мне за это премию? — усмехнувшись, спрашиваю я.
— На это не рассчитывай, — улыбается Неверов. — Но бизнесмен Ляхов может. Я ему о твоём героическом поступке сообщу непременно.
В это время дверь смотровой, где мы с Неверовым ужинаем, приоткрывается и в проёме появляется фигура нашей медсестры Оксаны.
— Вашего пёсика перевезли в послеоперационную, — сообщает она. — Надо его разбудить после анестезии, Майя Арсеньевна. Вы, пожалуйста, идите к нему. Олег Семёнович сказал, что вы с ним будете сегодня ночью.
— Да, Оксаночка, спасибо, мы уже идём, — отвечаю я, вставая и показывая Неверову на выход.
— Я с тобой, — тут же отзывается участковый.
— Посторонним нельзя, — останавливает его Оксана.
— Ему можно, — подходя к девушке, кладу ей руку на плечо, — он владелец пса и он со мной.
Оксана пожимает плечами:
— Под вашу ответственность, Майя Арсеньевна.
— Конечно, под мою, — киваю я и, взяв за руку Неверова, веду его в послеоперационную.
— Он жив? — тихо и вкрадчиво спрашивает участковый, когда мы подходим к высокому столу, на котором лежит мохнатый пациент, частично перебинтованный и утыканный капельницами и проводами с датчиками.
Пёс спит и с виду, кажется, не дышит. Но я-то знаю, что он жив, ведь датчик, приклеенный к его шкуре в области сердца, чётко реагирует на удары оного, пересылая сигнал на аппарат, который стоит у изголовья больного и ритмично попискивает.
— Жив. Не волнуйтесь, гражданин участковый, — отвечаю я, проверяя интенсивность потока в капельницах, которые вливают лекарства и потерянную кровь в тело пса. — Сейчас надо его разбудить. Вывести из-под действия основной анестезии. Потом я снова вколю снотворное, но уже другого состава, в нём будет обезболивающее.
— Хорошо, — кивает Неверов. — Что мне делать?
— Просто садитесь вот на этот стул, гладьте его по голове и разговаривайте с ним, — улыбаясь, отвечаю я, потом снимаю салфетку с небольшого столика, на котором медсестра приготовила всё необходимое для процедур.
Неверов приступает к вышеперечисленным действиям. Пёс дёргает задней ногой, как только рука мужчины касается его морды. Несколько поглаживаний, потом почёсывания за лохматым ухом и глаза пса открываются.
— Привет, герой, — радуется Неверов, — как ты? Я за тебя испугался. Но Майя Арсеньевна говорит, что всё хорошо, ты будешь в порядке.
Несколько глубоких вздохов, на выдохах жалобное поскуливание, но потом, как бы устыдившись своей слабости, пёс умолкает, поджимает под себя лапы и пытается встать.
— Нет, Бандит, лежи! — быстро командую я. — Лежи, красавчик.
Неверов подскакивает со стула и бережно, но настойчиво удерживает своего питомца на столе.
— Тебе нельзя вставать, Бандит, — мягко уговаривает он. — Полежи. Я буду с тобой. Сейчас наша Чудесникова вколет тебе что-нибудь полезное и ты снова поспишь, а я буду рядом. Ты у меня молодец. А я подумал, что ты струсил и сбежал, а ты оказывается вон какой герой — бросился на амбала и за горло его! Конфет собачьих тебе куплю, обещаю.