Участковый, к моей радости, не заморачивается полным моим оголением, и как только от одежды освобождается нижняя часть частично с верхней, куда он радостно запускает руку, я чувствую, что процесс сейчас начнётся. Потискав мою грудь и попу, удовлетворённо рыкнув, Неверов снова целует меня, а потом подхватывает под колени и прижимается пахом там, где я уже готова и жду его. Пристроив нужное в нужном месте, его тело начинает колебательно-толкательные движения, что заставляет меня тонуть в фейерверке ощущений, принимая в себя то, что должно проникать ритмично и интенсивно.
— Маюнь… Маюсенька… м-м-м… — стонет Неверов, явно ощущая массу приятностей в процессе таких нехитрых действий.
— Гражданин участковый… а-ах… — самозабвенно, но мстительно, за его обзывания меня лишь бы чем, стону я ему в ухо.
Он, хохотнув радостно, накрывает мои губы своими и ускоряет темп. Да, очень приятно… почти на грани… только бы не останавливался… хочу ещё, и очень долго, и в таком ритме! Мозг отключил внешние раздражители, полностью сосредоточившись на одном внутреннем, который заставляет всё моё тело плавиться от наслаждения. Для полноты ощущений руками исследую горячее мужское тело, начиная от плеч и опускаясь на твёрдые ягодицы. Участковый снова издаёт что-то похожее на рычание и я чувствую ещё бОльшее затвердевание того, что сейчас бодро двигается во мне.
— В меня, гражданин участковый, — командую я, подозревая, что этот обворожительный процесс не продлится долго, и боясь, что драгоценный генофонд может случайно улететь в окружающую нас пустоту.
— Блин, а в кого ж ещё? — удивляется Неверов, не сбавляя темпа.
Предчувствия меня не обманули. Не проходит и нескольких минут, как слышу удовлетворённый рык своего рельефного, а вслед за этим пульсацию внутри себя. Ну вот, а я только распалилась до температуры утюга, а тут уже и конец приключению.
— Маюсь, прости, я долго был на взводе, поэтому так быстро… — пытается оправдаться Неверов, видимо услышавший мой стон разочарования. — Но следующий раз… я обещаю, я буду…
Он виновато утыкается в мои волосы и всё ещё дышит тяжело.
— Ладно уж, — ворчу я, — главное, что не мимо.
— Ты серьёзно хочешь ребёнка? — удивляется Неверов, чуть отстраняясь и заглядывая мне в глаза.
— А что в этом такого удивительного? Мне скоро тридцатник. Потом может быть уже поздно, — отвечаю я, упираясь руками в его голую грудь.
Это движение должно недвусмысленно дать знать участковому, что сеанс закончен, и пора мне уже слазить со стола. Но почему-то он неправильно реагирует на мои движения.
— Маюсь, подожди, — шепчет мне Неверов, прижимая к своему телу.
В этот момент чувствую, словно в спину мне кольнуло что-то острое. Оборачиваюсь и смотрю в темноту за окном. Там на парковке стоят несколько машин и не видно, чтобы кто-то вдруг стрельнул в меня острой иглой. Странно, но кажется, что кто-то смотрит на меня. Тряхнув головой и пытаясь отделаться от давящего ощущения тревоги, приказываю себе не накручивать нервы. Объятия Неверова становятся какими-то неприятными. И это странно как-то…
— Почему вы всё время коверкаете моё имя? — гневно шепчу я, отталкивая его и сползая со стола. — Разве трудно?...
— А как мне тебя называть? — перебивает, подхватывая с пола джинсы и водружая их на свой упругий зад. — Майка? Это звучит глупо, будто я с одеждой разговариваю. А ты, между прочим, могла бы уже меня по имени называть, а не гражданин участковый.
— А Лев звучит ещё глупее, — спорю я, натягивая свои спортивные штаны, — будто я к четвероногому семейства кошачьих обращаюсь.
— Сестра меня зовёт Лёвчик, и ничего, нормально, — с улыбкой сообщает он мне, натягивая футболку на свой рельефный торс.
И почему меня всё это сейчас страшно раздражает? Сама не могу понять. Наверное, потому что он меня не удовлетворил. Зараза. Чувствую, словно тёмная волна чего-то неприятного поднимается в моей душе, и остановить её не могу. Что это со мной?
— Вот что, Лёвчик, — сердито говорю я, завершив упаковывание себя в одежду и нервно застёгивая халат на груди, — будет всё, как прежде. Вы — гражданин участковый, я — гражданка Кудесникова.
— Что? — недоумевает этот непонятливый. — Майя, ты серьёзно? После того, что сейчас было?!
— А что сейчас было? Ничего особенного не было, — строго говорю я, возвращаясь к столу, где мирно посапывает лохматый бандит. — И вообще, посторонним в послеоперационной находиться нельзя, так что прошу вас удалиться, гражданин участковый.