Не знаю, что заставило меня застыть, как идиота, и с отвисшей челюстью смотреть на волшебство... Иначе я ее назвать не мог. Таких не бывает. Такие только на страницах классики или на кинопленке. По улице точно не ходят и по клубам их не сыскать. До таких, как до неба. Мимо меня вихрем пробежала какая-то женщина.
- Елизавета Александровна, совсем с ума сошли? Холодно здесь, как на улице. Вы решили простудиться? И устали уже!
Она начала лихорадочно закрывать окна и, схватив плед с кресла, набросила на плечи девушке. Да, конечно, это тяжелая работа для капитанской дочери - на фортепиано играть. Рученьки белые отвалятся.
Перед носом появился гном.
- Идемте! - просверливая во мне дырку маленькими черными глазками.
Я думал, меня отведут к хозяину дома, но я ошибся. Потемкин свое время на таких, как я, не тратил. Аудиенцию надо еще заслужить, так я понимаю. Гном отвел меня коридорами в заднюю часть дома. Мы вышли на улицу с другой стороны, и я увидел одноэтажную пристройку. Гном открыл одну из дверей и вошел в комнату, не приглашая меня, но я не гордый и последовал за ним без приглашения.
- Меня зовут Леонид Владимирович. Я отвечаю за вашу работу. Здесь вы будете ночевать и отдыхать. Завтрак, обед и ужин подают в столовой для персонала - это возле кухни. В левую часть дома ходить запрещено.
Все это он говорил, глядя на меня снизу вверх, и слегка раскачивался на ступнях. Ни дать, ни взять мини Гитлер, только усиков не хватает. А вот проборчик на жиденьких волосенках имелся.
- В восемь утра начинаете работать и в шесть заканчиваете. В десять второй завтрак, в час обед, в пять полдник, в семь ужин. У вас зазвенит на часах. До этого времени в столовой нечего делать. Вам выдадут пропуск
- с ним можно выходить за периметр и возвращаться. Все вопросы ко мне. Члены этой семьи с вами разговаривать не будут. Попыток к общению не предпринимать!
- Что ж так? С крепостными не знаются?
- Шуточки шутить будете с кем-то другим, а я вам рассказываю правила этого дома. Нарушаете - остаетесь без работы.
Правила какие-то почти тюремные. Да и по фиг. Можно подумать, меня это волнует. Спать есть где, кормить собрались три раза в день. Не общаться с домашними... да ради Бога.
- А робу каторжным выдают, или можно в своем?
- Что?
- Спецодежду в полоску выдают?
Нахмурился и поджал губы.
- Не выдают. Свою надо иметь. Переодевайтесь, и я отведу вас к другим рабочим. Работа уже кипит. Павел рекомендовал вас, как хорошего специалиста, но забыл упомянуть, что у вас язык без костей.
- А у вас с костями?
Кажется, я вылечу отсюда так и не начав. Если б не Пашка, я б поиздевался над гномом и свалил с этого Титаника, но... друг попросил. А Пашка мне роднее всех родных. Гном отыгнорил мое замечание и ответил на звонок, а я хлопнул у него перед носом дверью и начал переодеваться. Пока стягивал с себя одежду, в голове аккорды лунной сонаты звучали и профиль этот четкий, прорисованный, неестественно красивый подрагивал за развевающимися шторами. Девочка-картинка и имя такое классическое. Я б с ней проиграл и лунную сонату, и что-нибудь пошустрее прямо на том пианино нестройными аккордами до самого крещендо.
Часть 2
Работали мы на улице. Вначале казалось, что холод дикий, а потом так разморило, что все с себя свитера постягивали и по пояс голые топорами махали и молотками. Все же труд облагораживает и всякую херню из головы выветривает вместе с остатками алкоголя. Кровь по венам носится с бешеным кипением, и жизнь такой дерьмовой уже не кажется. Девчонка из обслуги, круглая вся, пышная, краснощекая, как матрешка, воды нам принесла и на меня глазами сверкала. Красноречивый взгляд, я к ним привык. Не прет, но приятно. Можно потом позвать эту «булочку» скрасить мои ночи в пристройке, после ужина самое то.
Взял из ее рук пластиковую бутылку, открутил крышку и к губам поднес. Запрокинул голову и в этот момент заметил капитанскую дочку у окна, смотрит прямо на меня, чуть отодвинув шторку. В анфас еще красивее, чем в профиль. Я аж водой поперхнулся и, глядя на нее, рот вытер тыльной стороной ладони.
Знаете, это как получить ребром ладони по затылку, а потом носком ботинка в солнечное сплетение. Дыхание перехватывает и конец. По телу паутина кипятком расползлась и под кожу забралась ядовитыми щупальцами. Смотрю и взгляд отвести не могу. Нежная, хрустальная, глаза слепит. Я много женщин перевидал и перепробовал. Красивых женщин. По-настоящему невероятно красивых. А эту увидел и камнем с заоблачной высоты полетел прямо в бездну ее огромных, кукольных, голубых глаз. Отравлен с первой же секунды. Наверное, вот так люди понимают, что именно в эту секунду они смертельно заболели.
- Эй! Куда засмотрелся?! Жить надоело?
Толкнул меня в бок Олег, и я бутылку крышкой прикрыл.
- Кто это?
- Дочка ЕГО. На нее смотреть нельзя, дышать нельзя и вообще ничего нельзя. ОН как узнает ...
- Казнит, что ли? Или на кол посадит?
- Ты зря ржешь. Он может. Он ее обожает. Та еще принцесска. Все вокруг нее носятся. Сама палец о палец не ударит, ни с кем не разговаривает. Когда на улице дождь, охрана ее на руках выносит из дома. Упаси бог за такой волочиться. Всю кровь высосет. Они тут вообще все на упырей похожи. Гостей не приглашают. Только хозяин вечно разъезжает.
- А жена имеется?
- Погибла в автокатастрофе. Давно, наверное. В доме об этом никто не говорит.
Я пожал плечами и дальше работать. А сам на окно поглядываю. Жду, когда еще раз подойдет. Но она так и не подошла.
Зато ночь мою Анька-булочка скрасила. Чай с ликером принесла. Из барской кухни утащила. Я ее раздеваю, а перед глазами волосы золотистые развеваются, и кожа жемчужная блестит в полумраке. Легкость невесомая, прозрачная, как сон. Никогда красоты такой не видел. Чтоб все естественное и настолько совершенное. Подо мной девка стонет, а я сонату мысленно лунную слушаю и смотрю, как пальцы тонкие по клавиатуре мечутся. Страстные и нежные одновременно, и у меня внутри все переворачивается. Кончил. Опрокинулся на спину и глаза закрыл. Никогда раньше такого не бывало со мной, чтоб на женщине так заклинило с первого взгляда. Да на какой женщине? На девчонке. Сколько ей? Восемнадцать-двадцать?
Она выходила к окну каждый день. А я каждый день смотрел на нее. Это превратилось в ритуал. Странный немой ритуал. Ночью у меня в кровати Анна лежит мягкая, теплая, а я в семь утра уже там, на заднем дворе доски таскаю только ради того, чтобы капитанскую дочку увидеть и, если долго не подходит к окну, внутри все леденеть начинает. И в то же время понимаю, что сучка высокомерная ни разу не вышла и не заговорила со мной. Слишком хороша, видать, чтобы снизойти до холопа. Как-то не выдержал и после окончания работы сам в дом пробрался. На жилую сторону, куда ходить нельзя. Музыку издалека услышал и словно придурок загипнотизированный на нее пошел.
- Куда?! Совсем сдурел? Если увидит кто, завтра духу твоего здесь не будет.