Командир переглянулся с лекарем. Этой ночью.
― Будет исполнено, Темнейший. Послать «безмолвных» за Мортелем?
(Безмолвные — особый эшелон инквизиции. Каратели, которыми частенько пугают матери непослушных детей. Они приходят в ночи по приказу инквизиции и в безмолвном молчании ликвидируют осужденного.)
Кейн Хард обратил бездушный обсидиановый взор на командира, тот молча склонил голову. Сансейт уже собирался возвращаться во дворец, как его будто бы пнули изнутри, парное кольцо впилось в палец, врезаясь в кожу. Сайера в беде!
Группа зачистки с флегматичным видом наблюдала, как Темнейший в полу трансформации разрывает ткань мироздания и ныряет в образовавшийся искрящийся радужными бликами проем.
― Да зажжется святой черный огонь инквизиции, ― пробормотал командир.
― Инш-Халли, командир, Инш-Халли. Соглашусь, ― кивнул лекарь. ― Уж очень запахло жареным.
― Вызову-ка портальщиков, пусть подлатают полотно.
― И комфортабельные перевозки, пусть отгружают этих молчунов, а я своим наберу, пыточные арсеналы ж надо подготовить, кстати, надо бы задание на закуп зубодробильников написать, наши уже старенькие, с корнем рвут, стыдно испытуемым показывать.
― Тогда и шелковые шнуры заодно, на остатках маловато осталось.
― Без проблем. Серые заказывать? По стандарту?
― А давай бордовые либо зелененькие, людей же душим, то есть, в последний путь отправляем, пусть повеселее будут.
― Записал. Всё, работаем дальше.
Саруханский дворец
― Я тебя умоляю, только не прибей его, а, ― лопотал король, в то время как кейн Хард вышибал дверь Мортелевских покоев. ― Помни об эльфах. А вот обнаглевших стражников самолично придушу, после бала, естественно. Это что ещё такое?
Ворвавшись в Мортелевские покои, застали одновременно страшную и диковатую картину. Сьера без сознания лежала в древней пентаграмме, сам мерзавец навозным жуком барахтался на спине, вереща:
― Отстань ты от меня! Отстань! Слезь!
Изменив зрение на магическое, Хард разглядел оформленную призрачную женскую фигуру, что восседала на животе мерзавца и активно его пыталась удушить. И у неё довольно неплохо получалось.
― Безумный, ― пробормотал Итан, прислоняясь к стене. ― Твою корону, всё, бал мне сорвал. Вот же скот, а. Делай теперь с ним что хочешь. Всё равно всё похерено.
― Сьера, родная, отпусти каку и иди ко мне, ― попросил сайеру очень ласково.
Девушка замерла, машинально продолжая давить на горло полутрупа, и обернулась, её лицо приняло такое облегченное выражение, что кейн Хард невольно улыбнулся. Она выглядела по-другому, более взрослая, чем та оболочка, в которой была заключена её душа. И более красивая. Её нынешнее тело уже начало перестройку, меняя оболочку не только под него, Темнейшего, но и под неё саму, под её желания, под её настоящую сущность. Вот откуда все эти изменения, пока не зримые для других в их окружении.
― Ну, наконец-то! Где вы, блин, ходите, а? Я уже сама почти его додушила. Принимайте эстафету, господин святой батон.
― Итан, займись, будь добр, леди Мортель. Только тебе могу доверить своё сокровище.
― Сокровище? ― ахнула сайера. ― Тамбовский…
― Волк мне сокровище, я понял, поспи, дорогая, ― активировал незаметно оплетенные аурой чары, призрачная девушка замерла и рассыпалась искорками, возвращаясь в оболочку, что уносил король. ― А ты куда собрался? ― задал Темнейший риторический вопрос пытающемуся обратиться в бегство мерзавцу.
Взгляд Мортеля заметался в животном ужасе. Булькнув нечто невразумительное, он бросился к окну. В ладонь лег магический кнут, чьё плетение сжалось на горле неудачника беглеца, сшибая с ног и ставя на колени. Захрипев, Мортель инстинктивно попытался стянуть удавку, хрипел, бился в конвульсиях, доставляя Темнейшему неземное удовлетворение до тех пор, пока не свалился без чувств.
Часом позднее инквизитор в компании короля спустился в казематы. В камере на соломе валялся перепуганный насмерть маг. Завидев Его Величество, он кинулся к прутьям решетки.
― Мой король, я не виноват, меня оклеветали! Я ни в чём не виноват!
― Ты смеешь говорить подобные вещи после того, как тебя в натуральном смысле словили на горячем? ― тянет Софаара. ― Нам известно о твоих деяниях, сам инквизитор за тобой наблюдал, он прибыл в королевство в том числе по твою душу.
У мага задрожала губа, пальцы впились в решетку до посинения.
― Я ничего не сделал! Я понятия не имею, в чём меня обвиняют! А что до моей жены и той пентаграммы, ― лицо исказилось в безумии и лютой ненависти, ― то я уже нашел её такую! Помочь хотел.