Даже когда я выхожу и переодеваюсь в пижаму, слёзы не прекращаются. Моя щека всё ещё красная и чуть припухшая. Стоя перед зеркалом, я осторожно касаюсь её пальцами и тут же морщусь от боли.
Честно, я не знаю, что хуже – когда ты получаешь удар от человека, которого любишь, или совершенного незнакомца, посчитавшего, что имеет право залепить тебе оплеуху.
Это паршиво в обоих случаях. Но я думала, что, уйдя от Джека, буду в безопасности, а потом находится кто-то, кто демонстрирует обратное. Неважно, где ты находишься и кто рядом с тобой – в любой момент ты можешь получить по лицу.
Впрочем, когда рядом Эрик, это чувство пропадает. Мне спокойно с ним. Безопасно. Может быть, я себе всё только надумала, но уверена, что он никогда не применит физическую силу против меня.
Я забираюсь под одеяло, свернувшись калачиком. Несмотря на то, что в комнате тепло, я никак не могу согреться. Хочется уснуть и, проснувшись, не думать о случившемся, но я не могу.
Эрика не было сегодня в клубе, и это к лучшему. Не хотелось бы, чтобы он видел моё унижение. Это так мерзко!
То есть – я танцую стриптиз, иногда ситуация выходит из-под контроля. Таких случаев не должно быть, но это в идеальном мире. В реальности – дерьмо случается. В моей реальности – чаще, чем иногда.
Чёртов философский подход не помогает, и я плачу и плачу. Слёз так много, что скоро моя подушка становится мокрой.
Я так не люблю думать о том, что было бы, останься мои родители живы. Как бы тогда сложилась моя судьба?
Я бы не переехала в Фалконвуд, не встретила бы Джека, и в таком случае моя жизнь при любом раскладе была бы лучше. Возможно, я бы даже стала Олимпийской чемпионкой, потому что делала успехи в художественной гимнастике. Мой тренер прочил мне золото однажды.
Эти мысли, как кислота – они разъедают моё сердце каждый раз, когда я даю им волю. Особенно плохо оттого, что это не просто пустые фантазии. Я знаю, что всё так и было бы, если бы не событие, которое повлекло за собой череду других, приведших меня в эту чикагскую квартиру, где я никак не могу унять слёзы из-за несправедливости жизни.
Какое пустое занятие.
В дверь негромко стучатся. Наверное, я разбудила Лу своим плачем, хотя и старалась приглушать звуки подушкой.
– Лу, иди спать, я в порядке, – прилагая усилия, чтобы голос не дрожал, отзываюсь я.
– Это я, Ханна.
О нет! Только не Эрик!
У меня пульс резко ускоряется от звука его голоса. Зачем он здесь! Что ему надо?
Я быстро вытираю лицо, хотя ничто не способно скрыть, что я плакала.
– Заходи!
Я сажусь на постели и включаю лампу – ушибленная щека остаётся в тени, чтобы он не видел её.
Эрик проходит в комнату, заполняя собой и напряжением, которое отчётливо чувствуется в нём, всё пространство. Моё сердце предательски грохочет, когда он подходит ближе и опускается на кровать. Ничего не говоря, он мягко берёт моё лицо и поворачивает так, чтобы повреждённая сторона моего лица была видна в тусклом свете лампы.
– Лу сказала? – мой голос похож на карканье из-за долгого плача.
Эрик ничего не отвечает, нахмурившись.
– Утром поедем в полицию, – сухо произносит он, но я вижу, что его распирает от злости.
– Нет! – сдавленно выдыхаю я.
Он бросает на меня непонимающий взгляд.
– Нет? Почему нет, Ханна?
Потому что от самой идеи о визите в полицию у меня желудок в морской узел завязывается. Потому что мне нельзя светиться, иначе Джеку будет легче меня найти. И убить.
– Потому что это всего лишь пощёчина, Эрик! Долбаная пощёчина! – с неожиданной злостью выпаливаю я. Меня бесит, что он загоняет меня в угол. – Луис с Роном уже проучили этого придурка, чтобы руки больше не распускал. Этого достаточно!
– Недостаточно!
Эрик рычит и, похоже, готов взорваться. Отлично, я тоже!
– Это не просто пощёчина, а нападение, за которое он должен нести ответственность!
– Да тебе-то что за дело? – хмыкнув, развожу руками я. – Неужели за время существования клуба это единственный случай? Или ты всех распустивших руки клиентов по судам тягаешь?
– Девушки, которые на меня работают, должны быть уверены в своей безопасности. Они должны знать, что на рабочем месте им ничто не угрожает, и, если происходит такое, виновник будет наказан!
Он поднимается, беспокойно меряя шагами мою комнату, глядя на меня с упрямством.
Господи, он великолепен, и я в восторге от этого мужчины, даже когда злюсь на него!
– Какое благородство, мистер Форд! – язвлю я, становясь коленями на покрывало. – Но ты так и не ответил – ты каждый раз прибегаешь к помощи полиции, или стараешься уладить всё другим способом?
Эрик стискивает зубы, запустив руку в волосы. Молчит, сохраняя непреклонное выражение на лице. Понятно – крыть ему нечем.
Наконец негромко говорит:
– Он тебя ударил.
Я киваю – да, это паршиво, но я могу это пережить.
– Я буду в порядке, – слабо улыбаюсь я ему, хотя мне вновь хочется плакать.
Он возвращается к кровати и, садясь, протягивает руку, осторожно поглаживая меня по здоровой щеке.
– Я просто не хочу, чтобы тебе делали больно, – на выдохе признаётся он, и от его слов моё сердце забывает о том, как надо биться.
Глава 6
– Тебе надо отдохнуть, – поднимаясь, произносит Эрик.
Я всё ещё оглушена его словами, но, поняв, что он собирается уйти, хватаю его за руку.
– Ты можешь остаться со мной?
Надеюсь, мой голос звучит не слишком жалко и умоляюще, но, даже если и так, сейчас меня это мало волнует. Я просто не хочу оставаться одна. И мне важно, чтобы именно он был рядом со мной. Наверное, мне бы стоило испугаться, но эффект от его признания всё ещё длится, заставляя меня странно чувствовать себя.
Необъяснимо.
– Конечно.
Эрик кивает, и вот так мой босс-любовник остается у меня на ночь.
***
Я рывком сажусь на постели, жадно глотаю воздух и ощупываю шею.
Ничего нет, никто не душил меня. То, что Джек выследил меня и хотел задушить – только сон. Я прислушиваюсь, готовая поднять шум, если услышу тихие, крадущиеся шаги своего преследователя.
«Это невозможно. Ты же знаешь, что ещё рано», – пытаюсь успокоить я себя.
– Ханна?
Эрик включает лампу, сонно моргая. Я смотрю на него, и тут же мои страхи, крупица за крупицей, рассеиваются. Эрик Форд в моей постели. Практически голый, если не считать белых боксёров от Кельвина Кляйна. Немногим ранее мы уснули – просто уснули – рядом, но теперь, пронизанному тревогой телу нужно что-то, что вытеснит всё плохое и подарит успокоение. И не только.
Я набрасываюсь на Эрика, вовлекая в жаркий, полный страсти поцелуй. Мои руки зарываются в его волосы, и я оказываюсь сверху, оседлав его. Сонливость слетает с мужчины, он быстро включается в процесс, даже если и удивлён моим порывом.
Мы продолжаем целоваться, и наши языки ласкают друг друга. Я делаю движение поверх него, потом ещё и ещё, чувствуя, как он становится твёрдым подо мной. Эрик толкается бёдрами вверх, утыкаясь между моих ног – я возбуждена не меньше его.
Мне нравится быть инициатором, хотя во мне всё ещё достаточно неуверенности. Я боюсь сделать что-нибудь не так – что не понравится ему.
Мужчина прислоняется к спинке кровати, удерживая меня за бёдра. Наши движения напротив друг друга всё более нетерпеливые, и я издаю тихий стон в его рот, плавясь от нестерпимой потребности.
Прошло два дня с ночи в отеле, а я вновь так отчаянно нуждаюсь в нём.
Эрик задирает мою майку, обнажая грудь; тёплые губы обхватывают сосок. Отклонившись назад, я облегчаю ему доступ и кусаю щёку изнутри, чтобы громкими звуками не разбудить Лу.
Лу… Боже, что она должна думать обо мне!
Впрочем, мысль исчезает так же быстро, как и возникает, когда он слегка оттягивает сосок и посасывает с идеальной интенсивностью. Короткий вскрик вырывается из моего горла. Я тут же сжимаю губы, но ненадолго. Открываю рот и шумно глотаю воздух, быстрее двигаясь на нём.
– Эрик… пожалуйста… сейчас, – бормочу я, сжимая пальцами его волосы. Мне нужно, чтобы сейчас он был во мне и потушил этот пожар, который может спалить меня дотла.