— П-по-моему, только что говорила с Анубисом... — едва выговорилас я и без сил рухнула на пол.
Но сознание, взбудораженное грубым посторонним "вторжением", не отключилось. Я слышала возбуждённый шёпот игигов, решавших, что теперь со мной делать: "перенести" в мои покои или оставить здесь и сказать, что я сама пошла бродить по дворцу и заблудилась? Потом, благоразумие и страх перед гневом Гильгамеша всё же взяли верх, и они, подхватив меня под руки, начали чертить в воздухе светящиеся фигуры. Мгновение — и я уже на широченном ложе в отведённых мне покоях, усиленно хлопаю глазами, чтобы прийти в себя. Сорванцы, сложив ладошки на согнутых коленях, расположились рядом и смотрят на меня, будто ожидают, что я сейчас закукарекаю.
— Ты сказала, что говорила с Владыкой Дуата, — подал голос Гирру. — Прямо здесь?
— Прямо там, — я слабо мотнула головой в неопределённом направлении. — Один из послов таращился на нас сквозь стену, разве не видели?
Игиги переглянулись.
— Что? — нахмурилась я.
— Мы ничего не видели, — снова заговорил Гирру. — Наверное, сознание Владыки Дуата проникло сюда вместе с одним из жрецов.
— Это были жрецы?!
— Да, бессмертные последователи его культа. Но... лучше ничего не говорить про это Бесстрашному. Как только жрецы уйдут, с ними уйдёт и дух Анубиса. Так что незачем беспокоить господина!
— Незачем беспокоить, потому что иначе вам от него попадёт за то, что подглядывали в "замочную скважину"? — хмыкнула я.
Сорванцы снова переглянулись, и Бази заискивающе улыбнулся:
— Я приготовил для тебя скорпиона — выбрал самого большого и сочного!
— Только не пробуй его действие, пока не проведёшь ночь с Владыкой Ветра! — потребовал Гирру. — Мы пока распорядимся насчёт трапезы!
И, соскочив с ложа, оба юнца унеслись, а я, раскинув руки, рухнула на подушки.
[1] Kеми — самоназвание египтян.
[2] Та-Кемет — так египтяне называли свою страну.
[3] Черноголовые — самоназвание шумеров.
Глава 7
Остаток дня прошёл очень быстро. После трапезы было купание, потом неизбежное облачение в наряд для "сакрального соития". В этот раз всё моё "одеяние" состояло из тонких золотых цепочек, разбегающихся по спине и груди, а сверху — прозрачное подобие хитона, окутывающего фигуру подобно облаку, но совершенно ничего не скрывающее. На ногтях — полированные золотые пластинки, в ушах — длинные серьги из тёмно-синих камней — под цвет глаз. И подобранные волосы, в которых удалось пронести спасительный скорпионий хвост. По моему распоряжению, в Небесном Чертоге, кроме ложа устрашающих размеров, появился изящный столик, блюдо с фруктами, два кубка и сосуд с сикерой. Так я хотела приветствовать Владыку Ветра — чтобы извиниться за "недоразумение" прошедшей ночью. По крайней мере, так я сказала своему окружению. Как только осталась в Чертоге одна, вытащила хвост, разлила в кубки сикеру и, стараясь сдержать дрожь в руках, "выжала" в один весь яд из хвоста. Гильгамеш прав — моя отключка не принесёт избавления от ласк очередного божества. Но если "отключить" божество, а потом сделать вид, что "соитие" состоялось — вот идеальный план, гениальный в своей простоте. Бази рассказал, как действует яд, не догадываясь, что описанное им состояние ждёт сегодняшней ночью Владыку Ветра. Эйфория, радостное возбуждение и — глубокий сон без сновидений. Я спрятала выжатый хвост под ложе. Всё готово. Ещё немного...
Когда изображения небесных светил на полу и стенах засеребрились, я замерла возле столика, почти забыв дышать. Только бы всё получилось... Как и прошлой ночью, лунный свет залил комнату, из него выступила фигура верховного божества... и, опустив глаза, я вежливо поклонилась. А уже в следующее мгновение руки божества легко коснулись моих щёк.
— Не прячь от меня свои необычные глаза, Эанна, — низкий голос Владыки Ветра переливался, словно густая патока. — Хочу насладиться их красотой, прежде чем познаю сладость твоего тела.
"Хотя бы уже делал это молча!" — подумала я.
— Всему своё время, Владыка. Сначала позволь мне загладить вину за прошлую ночь, — пальцы судорожно сомкнулись вокруг кубка с ядом. — Выпей со мной сикеры.