— Что? — не поняла я.
— Наверное, надеялся, что весть о возможности покинуть наш мир всё же воспримешь с меньшей радостью...
— Хочешь пойти со мной? — невольно вырвалось у меня.
Улыбка сошла с губ Гильгамеша, взгляд стал пытливым.
— Ты бы этого хотела?
— А ты бы хотел, чтобы хотела? — даже сейчас не смогла удержаться, чтобы его не поддразнить.
Но Гильгамеш только сузил глаза и, потянув меня к себе, прошептал:
— Я уже ответил на много твоих вопросов. Ты — ни на один из моих.
— Например, думаю ли о тебе, когда тебя нет рядом?
— Например…— согласился Гильгамеш.
Его губы проделали дорожку из поцелуев от моей груди к шее и, чувствуя, как во мне снова нарастает горячее томление, я тихо выдохнула, повторяя его недавний ответ:
— Постоянно...
Великое Празднество. Томми
— Вот это да! — раздался восхищённый возглас Гирру.
Открывшийся вид действительно впечатлял. Только тонкое подобие стекла отделяло нас от клубившейся снаружи тьмы. Потолка, как такового, не было вовсе. Гигантская спираль, мерцающая слабым серебристым светом, охватывала зал кольцом и, сужаясь, уходила ввысь, оставляя круглое отверстие высоко вверху.
— Когда светило будет в зените, свет его упадёт на зерцало, — послышался над ухом грубоватый голос Мардука.
Я посмотрела на «зерцало» — громадный диск в центре зала, чуть приподнятый над полом. Его полированная поверхность отражала ночное небо и отверстие, оставленное спиралью.
— Наверное, будет красиво, — улыбнулась я.
Просияв ответной улыбкой, Мардук сильнее стиснул мою талию, и я едва сдержала горестный вздох. Как бы хотела, чтобы талию сейчас обвивала совсем другая рука... Но закон Черноголовых[1] суров. Вчера в полдень было объявлено, что моим ритуальным супругом станет Могучий Повелитель Демонов Ветра и наследник шумерского пантеона. Церемония состоится сразу после Великого Празднества. Новость не была для меня потрясением, но я досадовала, что об этом стало известно уже теперь — не считайся я наречённой Мардука официально, может, он не топтался бы возле меня всё время. Ещё повезло, что «возлечь» со мной до церемонии будущему супругу не позволялось. Обе ночи, остававшиеся до Празднества в мои покои приходил Гильгамеш, и мы одержимо бросались в объятия друг друга, трепеща от нетерпения и сбивчиво шепча нежные признания. И я понимала: не грози мне участь отправиться в местную преисподнюю на веки вечные, совсем бы не торопилась обратно на Землю. На вопрос, пойдёт ли со мной, правитель Урука пока так и не ответил, но я чувствовала, что прошлая ночь была нашей последней. Если всё пойдёт хорошо, с Празднества я не вернусь, и при одной мысли, что очень скоро распрощаюсь с Бесстрашным навсегда, горло сжималось и хотелось разрыдаться. Но давать волю эмоциям рядом с Мардуком, преданно ловившим каждый мой взгляд, было непозволительно, и я попыталась сосредоточиться на обстановке. Тем более, она того стоила! Зал уже пестрел нарядами собравшихся божеств, но гости продолжали прибывать. Хорошо различимые сквозь прозрачные стены и потолок, в тёмном небе то и дело проносились Пегасы, подобия космических кораблей, колесницы, запряжённые летучими змеями, китайские драконы... Но такие способы передвижения — для «дикарей из примитивных пантеонов». Уважающие себя божества, как те, в окружении которых я сейчас стояла, воспользовались порталом, переместившим нас прямиком из дворца Энлиля сюда — в феерическую башню, возведённую на поверхности погасшей звезды. Отсюда встреча двух великих планет откроется во всём величии. Уже сейчас их гигантские очертания видны с Востока и Запада — огромные и немного устрашающие. Они сблизятся вскоре после зенита голубой луны. Любоваться на это редкое зрелище явился почти весь шумерский пантеон, включая обоих игигов, впервые получивших возможность приобщиться к прекрасному благодаря моему хлопанью ресницами перед Мардуком и его желанию мне угодить. Одетые в небесно-голубые туники, с серебряными браслетами на запястьях, маленькие сорванцы увлечённо оглядывались вокруг. Оттенки голубого присутствовали в нарядах всех шумерских божеств, дабы соответвовать редкому цвету небесного светила. Не знаю, кто создал моё одеяние, но неведомые "дизайнеры" превзошли себя. Невесомая, словно голубоватым светом звёзд струящаяся ткань повторяяла каждый изгиб и разбегалась длинной юбкой, настолько лёгкой, что она плыла над полом, его не касаясь. В этом "обрамлении" моя кожа казалась сотканной из лунного света. Шею обвивало драгоценное ожерелье с огромным синим камнем, подаренное Энлилем, на руках и ногах — тонкие серебряные браслеты в виде спирали, в ушах — длинные сапфировые серьги — подарок Мардука, волосы свободно падали на обнажённые плечи. Когда явилась к месту сбора во дворце Энлиля, поймала на себе не один восхищённый взгляд. Мардук даже издал тихий возглас. Но меня тронула восторженность только одного взгляда. И, не смея обернуться, я чувствовала его на себе и сейчас.