Хватит уже трусить.
И вот такая храбрая я провожу весь вечер в одиночестве. Ужинать не хочется. И я слоняюсь по дому без дела, гадая приедет ли Макар сегодня вообще.
Проверяю телефон, но от него нет ни пропущенных звонков, ни сообщений.
Я одновременно и волнуюсь, и раздражаюсь. Потому что, если с ним все в порядке, то я собираюсь на него обидеться.
Нет, сама писать я тоже не собираюсь. Раз уж он так занят, то и я придумаю себе дело.
В конце концов достаю привезенную с собой книгу и спускаюсь с ней на первый этаж.
А стоило бы конечно из вредности смыть косметику, надеть самую скучную пижаму и завалиться читать в кровать. Чтобы некоторым сразу стало очевидно, что их тут никто не ждал.
Но я почему-то так не делаю.
В гостиной забираюсь в кресло с ногами в своем дурацком коротком платье и пытаюсь читать.
Погрузиться в историю не выходит. Я успела прочитать уже треть книги, а проблемы героев так меня и не тронули.
В конце концов мои глаза просто начинают слипаться от усталости.
Зевая во весь рот, я сползаю в кресле пониже, чтобы облокотиться головой о мягкую спинку, захлопываю книгу и прижимаю ее груди. Когда мои глаза закрываются, то я вижу в голове вовсе не героев книги, которую только что читала.
Я вижу нас с Макаром, которые как дураки кружат вокруг друг друга не хуже этих глупых героев романа.
А просыпаюсь я уже в полной темноте. Кажется, меня разбудил какой-то звон. Или он мне приснился.
Потягиваюсь в кресле, распрямляя затекшие ноги и руки.
С моих колен на пол падает книга.
А на кухне слышится какая-то невнятная возня.
Так-так-так.
Кажется, кто-то вернулся домой.
Во мне поднимает голову обида и раздражение от пустого ожидания. Но не только она.
Вместе с ней голос подает влечение. Меня очень тянет к этому мужчине, и сопротивляться желаниям становится все сложнее.
И нужно ли? Может, он будет готов со временем к серьезным близким отношениям?
А если даже и нет, как мне отказаться от пусть мимолетного, но счастья?
Забываю про обувь и валяющуюся на полу книгу. Лень искать их в темноте или включать свет.
Иду на кухню так, босиком.
Зевая, щурюсь от яркого света. Делаю шаг и охаю от неожиданной боли. Кажется, я наступила на что-то острое.
— Не шевелись, — Макар вскакивает со стула, на котором сидел, и уже через секунду подхватывает меня на руки.
Я даже не успеваю понять, что происходит, и сориентироваться в пространстве, как оказываюсь на кухонном столе.
Макар сажает меня, и я пытаюсь поднять ногу, чтобы увидеть рану.
Она там точно есть. Я чувствую острую боль в ступне.
Чем я порезалась?
— Наступила на что-то… — жалуюсь я.
Макар хватает меня за лодыжку, и сам присаживается на корточки, чтобы рассмотреть.
— Извини, — говорит он, — стакан разбился, а я не убрал.
А потом он резко выдергивает из кожи то, что в ней застряло, и я шиплю от боли.
Прикусываю губу, чтобы не заплакать.
Блин.
Макар суетится, промывая мою ногу и прижимая к порезу салфетку.
— Извини меня, малышка, извини, — виновато шепчет он.
И я хочу сказать, что ничего страшного не произошло. У всех бьется посуда. И босиком не стоило сюда топать.
Но не могу сформулировать свою мысль вслух, потому что Макар вдруг решает начать целовать мои ноги.
Я чувствую его губы на каждом пальчике, и эта ласка отзывается во мне волной возбуждения.
Так неловко и так откровенно.
Его пальцы гладят мои ноги, поднимаясь все выше. И вместе с его руками по моему телу поднимается волнующая дрожь.
Замираю, кажется, даже не дышу, ожидая, что он будет делать дальше.
Пальцы Макара добрались до моих коленок и теперь массируют, обхватывают их сильными ладонями.
И я знаю, что ничего не могу противопоставить этой силе.
Плавлюсь от его нежных неторопливых прикосновений, погружаясь в горячую пучину желания.
Мне уже не хватает воздуха. Щеки горят огнем, а живот сводит.
Макар целует мои колени, а потом раздвигает их в стороны, заставляя меня дрожать от робости и предвкушения.
Смотрит на меня вопросительно, и увидев что-то в моем лице, уверенно раздвигает мои ноги еще шире.
Сердце в груди бешено бьется.
Я ведь не пожалею?
Конечно, нет.
Все мысли улетучиваются из головы, когда я чувствую губы Макара на своих бедрах.
Под кожей разгорается какой-то дикий огонь, делающий меня не собой прежней, а какой-то другой Ясей. Смелой, отчаянной и страстно желающей сейчас дойти с Макаром до конца.
Он что-то шепчет, но я почти не слышу. Дрожу всем телом в ожидании его ласки. Еще немного, и я начну его поторапливать.