Но разве стоит ждать подходящего момента? А вдруг он так и не настанет. Что, если тянуть время, искать правильные слова, то можно потерять шанс открыться перед человеком, к которому неровно дышишь? Не лучше ли сказать всё, что чувствуешь, и наслаждаться? Я за то, чтобы не терять драгоценное время и не лишаться возможности побыть с любимым человеком рядом.
Надо жить моментом, радоваться мелочам, любить и быть любимой. Ведь жизнь так коротка, не заметишь, как очнёшься в старости и будешь жалеть, что однажды ты не поступила так, как тебе хотелось.
Я не знаю, как с научной точки зрения объяснить, что такое любовь, возможно, я даже ошибаюсь в своих выводах и чувствах. Но эта тяга к Давиду, это желание быть рядом, обнимать, целовать, вдыхать его запах по-другому не объяснить. Пусть это будет не любовь, но я не лишу себя этого удовольствия. Тем более, если мои чувства взаимны, не вижу смысла, скрывать друг от друга.
— Давид, — со вздохом обращаюсь к нему, поднявшись на локте и смотря в его глаза.
— Молчи, — не даёт договорить. — Я тоже много чего не могу объяснить, но то, что происходит сейчас… кажется, я счастлив, Надя, и мне этого достаточно, — заканчивает свою речь страстным поцелуем, и я не смею с ним не согласиться.
Мы лежали долго, пока ночная прохлада не заставила наши тела покрыться мурашками. И как бы мне ни хотелось лежать с ним в обнимку ещё очень долго, завтра обоим на работу и надо ложиться спать.
— Пойдём? — спрашиваю я, пальцами играя его волосами.
— Угу, — неохотно кивает он.
Встав на ноги и собрав все вещи, позвали Барона и поднялись по ступенькам к дому. Отпускать Давида совсем не хочется, я бы с удовольствием забрала его к себе в комнату, в свою кровать. Просто чувствовать его рядом, слушать биение его сердца и мерное дыхание. Но я правда слишком давлю, ещё напугаю его своим напором, к тому же, надо как-то подготовить отца к такой новости. И я не знаю, как он это воспримет, мне с детства внушали, что мы семья врачей из века в век, и спутника жизни нужно выбирать с умом и по статусу.
И сейчас я ещё не знаю, что лишаю себя возможности быть рядом с любимым человеком подольше, и что пожалею о принятом решении.
***
Наутро моя смелость спала, и, встретившись с отцом лицом к лицу, я не смогла ему рассказать, хотя мы всегда были близки и откровенно разговаривали. За завтраком я и вовсе краснела, как рак, чувствуя на себе взгляд Давида, не терпелось закончить трапезу и унести ноги.
— Всё в порядке? — интересуется вышедший на крыльцо дома отец.
— Да, почему спрашиваешь? — прищуриваюсь я, пытаясь унять бешеный стук сердца.
— Торопливые вы какие-то сегодня, — пожимает плечами и поднимает ко рту чашку с кофе.
— Пациентов много, — отвечает за меня Давид, заметив моё замешательство.
— Ясно, — как-то недоверчиво кивает папа и осматривает нас по очереди.
— Надя, — шипит на меня Давид. — Сядь в машину, — кивает на пассажирское место. — Сегодня я поведу, — ставит в известность, и я, долго не думая, сажусь в автомобиль.
Чёрт! Веду себя, как ребёнок, что это ещё такое?
— Подожди, — озаряет меня, когда мы уже проехали полпути. — Ты умеешь водить? — поворачиваюсь к парню.
— Как видишь, — усмехается он.
— Как интересно, — задумчиво произношу, продолжая любоваться парнем.
Именно любоваться, потому что он сосредоточен и в то же время расслаблен за рулём, словно на своём месте. Одна рука согнута в локте и свисает через открытое окно, второй он управляет автомобилем.
— Значит, всё, что ты когда-то учил, осталось на подкорке, — делаю свои врачебные выводы. — С этим нужно работать.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает, бросив короткий взгляд на меня.
— Ну, это как заводские настройки, все дополнительные данные сброшены, но изначальные остаются, — поясняю, как мне кажется, максимально ясно. — Умение водить автомобиль не стёрлось, как и умение писать, читать, есть, ходить и говорить.
— Ясно, — кивает задумчиво. — То есть, если попробовать, можно открыть в себе и другие способности, так?
— Именно, — подтверждаю. — Может ты у нас великий инженер или художник.
— Да конечно, — смеётся мой пациент, или просто «мой».
— Это хороший знак, Давид, — тихо произношу и кладу руку на его колено.
— Если не хочешь, чтобы мы разбились, лучше убери руку, — предупреждающим тоном обращается ко мне. — Дорога плывёт, — добавляет, и я убираю руку, едва сдерживая улыбку.
— Прости, — прикусываю губу и отворачиваюсь к окну. — Только если нас остановят ДПСники, нам влепят штраф за вождение без прав.