— Каждый день по этой дороге ездим, и ни разу не видел здесь полиции, — фыркает «водитель».
— Ну, знаешь, закон подлости, — пожимаю плечами я, чувствуя жуткий зуд в ладони.
Запретный плод особенно сладок, вот мне сейчас запретили касаться, а мне только сильнее хочется. И с тех пор, как открыла глаза, думаю только об одном – о губах Давида. Желание поцеловать его такое острое, что, кажется, скоро задохнусь.
— Давай лучше обсудим твоё поведение за завтраком, — проговаривает, и я моментально трачу бодрость духа.
— Я не знаю, как сказать отцу, что влюбилась в пациента, — честно признаюсь.
— Так может не надо пока говорить? — понимающим тоном говорит Давид.
— Мы живём в одном доме, я хочу засыпать с тобой, а не ждать, когда останемся вдвоём, — продолжаю откровенничать.
— Я могу прокрасться к тебе под покровом ночи, — улыбается Давид. — Залезть на балкон и зайти через окно, — повернувшись ко мне, он подмигивает.
Чувствую, как к щекам приливает кровь, и они начинают пылать. У Давида больше смелости и уверенности, и это нормально, он ведь мужчина. Уверена, отношения у него не впервые и, наверное, он предпочитает взять власть на себя, так мне кажется, по его поведению, что так же часть заводских настроек.
Мысль, что у Давида может быть кто-то ещё, например, тот кто сейчас скорбит по нему, или ищет и ждёт, больно колет в груди. Что будет, когда в один прекрасный день кто-то явится в клинику и заберёт его у меня? И кто тот мужчина, что вчера приходил? Он явно знал Давида раньше, про Рустама какого-то спрашивал. Чёрт!
Моя клятва лечить людей даёт трещину. Кажется, я не хочу, чтобы Давид вспоминал своё прошлое.
— Надя? — проникает в мои мысли голос Давида. — Слышишь меня?
— Задумалась, прости, — стараюсь, чтобы голос звучал ровно.
— Говорю, что будем пока шифроваться и медленно готовить твоего отца к этой новости, — предлагает выход из ситуации.
— Наверное, так будет лучше, — соглашаюсь с ним, всё ещё думая о своём.
— А дядя Ваня не проболтается? — интересуется, когда мы уже подъезжаем к клинике.
— Нет, ему можно довериться, — уверяю его я.
Давид тормозит на парковке, глушит мотор, но не выходит из машины, а поворачивается всем корпусом ко мне.
— В чём дело? — пронзительно смотрит на меня.
— Ни в чём, — прищуриваюсь, мотнув головой.
— Ты врать не умеешь, госпожа доктор, — усмехается он. — Выкладывай!
— Возможно я слишком нагнетаю и тороплю события, но… — замолкаю, опустив голову и тяжело вздохнув.
— Но? — торопит меня Давид.
— Придёт день, когда ты всё вспомнишь, или явится кто-то из твоего прошлого и заберёт тебя. Что тогда будет? — говорю всё это и чувствую себя сопливой девицей, которой требуются клятвы в вечной любви.
Ну что за идиотизм, Надя?! Что с тобой происходит? Или правду говорят, что любовь делает людей глупыми?
— Даже если вспомню, и даже если кто-то явится, я никуда не уйду, — уверяет меня и, подавшись вперёд, берёт моё лицо в свои ладони. — Ты уже пустила корни, и мне не вытащить тебя оттуда, — шепчет и, не дав усомниться в его словах, обрушивается на мои губы.
По телу моментально разливается тепло, все сомнения выветриваются из головы, остаётся только он, я и желанная близость. Но наш поцелуй разрывает грохот, и, оторвавшись друг от друга, мы замечаем Андрея, который, судя по всему, ударил ладонью по капоту машины.
— Какая прелесть, — восклицает мужчина, раскинув руки в разные стороны.
— Явился, — недовольно цедит сквозь зубы Давид.
Глава 7
Давид
Несмотря на то, что Надя открылась мне, этот идеальный Андрей всё равно бесит до скрежета зубов.
— Он тебе не враг, — будто прочитав мои мысли, проговаривает Надя и, улыбнувшись, покидает машину, а я, вздохнув, выхожу следом.
— Вас можно поздравить, — констатирует, широко улыбаясь. — Разрушили всё-таки стены, — сжимает руку Нади и, потянув к себе, обнимает за плечи.
Вроде обычный дружеский жест, но мои кулаки сжимаются до хруста, а зубы скрипят от злости.
— Спасибо, — смущённо отвечает Надя и бросает короткий взгляд на меня, отходя на шаг от друга.
— Привет, — обращается ко мне Андрей.
— Угу, — киваю в знак приветствия и, обняв Надю за талию, заставляю увеличить расстояние между ним и этим дикарём.
Андрей хмыкает, заметив мой жест, явно забавляясь ситуацией, но в его же интересах прекратить, иначе я за себя не отвечаю.